Вирт

– Ты знаешь, чего я хочу, Скриббл, – сказал он.

Да. Того же, чего и все мы. Стакан Фетиша. Чистых наркотиков. Хороших друзей. Охуительного напарника. Все это.

И кое-чего еще.

Привести все в порядок.

КОТ ИГРУН

Закрытый просмотр. Я придумал новый театр. Еще не придумал названия. Рабочий вариант заголовка – «Бутлег-Грезы». Я лично встречал прототипа героя. Его имя – Скрэтч <(прим.переводчика: синоним слова Скриббл – небрежно набрасывать, черкнуть наспех, нацарапать>), и он рассказывает хорошо закрученную и опасную историю. Все имена изменены, чтобы защитить виновных. Вот как все начинается: Вэнди вывалилась из круглосуточного «Вирта на любой вкус», сжимая в руке желанную упаковку. Ты – член этой банды молодых хип-сумасбродов. Они называют себя НАГЛЫЕ ДРАЙВЕРЫ, так что именно так я и назову этот новый перьевой трип. Имя героя Скрэтч, и это его персональное путешествие, блистающее желтым. Золотым желтым. <(прим.переводчика: Наглые драйверы Crash Drivers – в оригинале рифмуются с Тайными райдерами – Stash Riders.>) Малыш, у тебя проблемы! Сначала твоя сестра, Шона, застряла в Металэнде, обменявшись на груду инопланетного жира. Твоя задача – вернуть Шону назад на базу-землю. Конечно, это виртуально невозможно; еще никому это не удавалось. Но ты все равно продолжаешь пытаться – ты слишком сильно ее любишь. И есть еще одно неприятное обстоятельство: тебя преследует злая полицейская Молох. За то, что ты обезобразил ее лицо. От твоего лучшего друга, Вивила <(прим.переводчика: Вивил – долгоносик, ровно как и Битл – жук>), помощи ждать не приходится, из-за его постоянной тяги толкать нелегальный продукт. Он хочет, чтобы ты все время оставался рядом с ним, как приклеенный, и проводил время в грязи и трущобах. Это тяжелая жизнь, и, скорее всего, ты умрешь в этом безумном Желтом. Так что будь осторожен. Это путешествие не для слабых. Это чистая психопатия. Почти как реальная жизнь.

Ну, возможно, не все так плохо, как в жизни.

ПРАХ К ПРАХУ, ВОЛОС К ВОЛОСУ

Какие-то нехорошие существа похоронены на вересковых пустошах. Но и хорошие существа тоже – невинные существа. Существа, которые не хотели, чтобы их похоронили. И которые хотели. Существа, похороненные из-за несчастного случая, снежного обвала, к примеру, камнепада или оползня. И существа, которые сами себя похоронили, нуждаясь во тьме, сомкнувшейся над их всевидящими глазами.

Довольно много существ похоронено здесь, на вересковых пустошах. И именно туда-то ты и направляешься на выезде из Манчестера, когда тебе надо кого-нибудь похоронить, или быть похороненным, или стать похороненным.

* * *

На пути сквозь ночь мы говорили о ране. О том, во что она превращалась, закручиваясь в спираль от пулевого отверстия, проявляясь в цветах, как радуга, крошась по краям в форме пестрой шали-шотландки.

– Мне просто по кайфу, так весело! – воскликнул Битл. – Прекратите ныть!

– Она не становится лучше, Би, – сказала Мэнди, но с чуваком сейчас происходили какие-то изменения, вот почему он качал права и молол всякий вздор.

– А я не хочу, чтобы она становилась лучше! – закричал он. – Мне она нравится, как есть. Эй, Скрибб! Ты видел мои новые цвета?

– Конечно, Би. Выглядят хорошо.

Время от времени мне приходилось бросать назад редкие мимолетные взгляды, на прямых участках дороги. И обратно – вперед.

Воздух снаружи был очень темный, разбавленный размытыми очертаниями, похожими на серые призраки: деревья, дома, светофоры. Хорошо, что я обперьился Гонщиком, потому что это означало, что кто-то другой управляет фургоном, какой-то эксперт – пусть и молоденький, но эксперт.

По крайней мере, дождь прекратился. Хотя дороги остались мокрыми и скользкими.

Я снова быстро взглянул назад, и цвета сверкали, распространяясь от плеча Битла, захватывая над ним власть; с одной стороны они добрались почти до локтя, с другой – до затылка. Мэнди качала его голову у себя в ладонях, как в люльке. Темный воздух в фургоне сжался до мягкой ауры вокруг его тела.

Я вернулся к дороге.

Я не знал, куда мы едем, но зато знал, что уже подъезжаем – туда, куда нужно.

Дитя-Гонщик.

– Я думаю, это плохо, Би, – проговорил Тристан. – Очень плохо.

– Черт! Не пугай меня, чувак, – ответил Битл. – Мне хорошо. Боли нет. Ты врубаешься, Трист? Никакой блядской боли! Слушай меня!

Мы слушали.

– Ты знаешь, что это значит? – сказал Тристан спокойно, словно он почти не хотел, чтобы Битл это услышал.

Я ждал, что ответит Битл.

Прошла, кажется, целая вечность, и голос Битла был тихим-тихим, словно тень голоса.

– Только не я... Я чистый... скажи мне, что я чистый...

Я почти физически чувствовал его боль – боль, которой уже нет, – пока сознание Битла боролось с раной, но я не оглядывался. Ни за что. Я постарался выкинуть из головы вообще все – кроме дороги, – теряя себя во тьме, в Вирте и вождении.