Вирши

Король шведский, жаждя чужого,
Допытывался у каждого:
Потерял слуг своих немало,
Так ему счастье сулило.
Кеникс Марк где мой избранный? —
В Гданьске пойман.
Витемберг в какой же земле? —
Говорят,— вместе с заключенными моими.
Вернись, деятель энергичный —
Взял меня поляк в башне крепкой.
А Негорна[340] — где он вертится? —
Не пригодилась нам работа.
Граф фон Торен[341] мой жив ли? —
Люд московский на Ригу алчен.
Израэль где полковник? —
Татарин меня с собою погнал.
Кальштейна[342] припомнить жаль —
Кровь с него текла, как вода.
А шурин мой Гонцыций?[343] —
Уже не вернется в Швецию.
Князь Веймарский, существуешь ли ты? —
Едва несчастный и жить остался.
Что думаешь, князь из Анхальта[344]
Разве не чинил ты силой насилия?
Ангелов-спасителей разве нет с вами? —
Один идет с татарами!
Вальдек где юный с мудрым Боркием?[345] —
Орда с ними к себе скачет.
Посланник где, крепкий и отважный,
Который в бою был невнимателен,
Кеникс Марк, старший сын? —
Надежда моя по Висле плывет.
Здесь же отец, Кеникс Марк.
Однако мне не до смеха!
К дьяволу с такими шутками,—
Прут от гданшчан черти.
Куда же ты делся, моя утеха?
Возглашаю всюду, а в ответ — эхо.
Очень мне без тебя скучно,
Из Польши в Швецию выбраться трудно.
Яви мне привычное послушание твое! —
На землю уж бросил доспехи.
Леон Хаупт[346] где? С ним обычно
В Замостье ходим обедать.
Если бы я его уразумел,
Голову бы ему отсечь в бою мог!
Хранишь ли еще меня, короля,
Господи? — меня уже отсюда не сгонишь.
Имел я, бывало, потребу в отваге,
В сабле Софона Куряги[347].
Благородный фон Хеффен[348] что делает? —
Польские поля кровью своею красит.
Как пообещал ляхам вредить,
А ныне пытается назад отходить.
Разве не режет, разве не жжет? —
На собственную голову сокрушается.
Отважных родных — братья,
Другие свою жизнь в битве теряют.
Доблестная рыцарская компания,
Как на переднем крае в моем деле
Старания ничуть не показываешь,
Что я уже сам себя не чую!
Что же думаешь об этой войне? —
Я воды нахлебался щедро.
Где же изволишь зимовать? —
Хотят меня гданьшчане спрятать.
Потому ты, наверное, в Мюндзе сидишь?
Тщетно за мною, лиса, следишь.
Стало быть, брат мой, князя фон Кроя
Проси о надежном мире.
Курфюрст, держи слово,—
Может с твоей и моя пропасть голова!
Господа, отступаете? —
Каждый на свете себя бережет.
Спаси же, полковник,
Не могу уже советовать верно.
А ты где, заморский Кромвель?[349] —
Обманули уж меня многие.
Леон Хаупт, не львиная ли ты голова! —
Самсоном погибнуть не ново.
Граф Магнус, оставшийся в Риге! —
Рад бы я отправить войско, да видишь:
Нет у меня из друзей никого,
Из них не один уже убит.
Инфлянты разрушены,
Вещи разграблены.
Пеший также не смогу с противником справиться,
Хоть дьяволов зови на помощь!
Не хочу в польских краях оставаться,
Все тут переменилось.
Привлекли же мы себя сюда,
Нарушив договор,
По которому обещали не вредить
Соседу, когда у него дом рушится.
Последняя надежда на тебя,
Ибо я с братьями своими как в гробу.
Где твои былые обещания?! —
Мои измены миру стали явны.—
Погрози же ему своим рыком! —
Бог против нас воюет со своим воинством.—
Пусть пошлет Понтуса брата.
Что и этот свет покинул?!
Радзейовский отчаивается,
А чужих выручать ничуть и не думает.
А в Пруссии меня не боятся.
Удивительные мысли в голове роятся.
Спасите лопари, фины,
Смотрите или вы онемели, сыны!