Виражи эскалации

Ракету вывели в боевое положение, повернув пусковую установку на обозначенные градусы, задавая воздушный подрыв на безопасном удалении в один километр, в том самом минимальном значении – 0,2 килотонны.

В боевой рубке наблюдающие надели специальные защитные очки от ядерной вспышки.

Команда на пуск. Факелом в клубах дыма ракета срывается с направляющей, уходя по касательной, тёмной меткой, будто растворяясь в короне встающего светила.

Секунды до подрыва в ожидании…

Солнце ещё раз улыбнулось и прикрылось невесть откуда взявшимся облаком.

Эпилог

У нас ещё остались точки, которые надо поставить над «i», и, возможно, мосты, которые следует сжечь…

Там, за тысячи километров в Москве, подтверждение о результатах получат через тридцать минут.

– Воздушный ядерный взрыв в заданных параметрах, – чётко докладывал ответственный офицер, – вспышка, короткое ЭМИ! Следом зафиксирована сопутствующая нехарактерная «засветка».

Дистанция наблюдения с кораблей сопровождения допускала разнообразный контроль, включая визуальный: констатируют – корабль исчез. Проведены необходимые замеры параметров среды, выявлены остаточные электромагнитные колебания и другие классификаторы.

Вне сомнения, эксперимент можно считать проведённым успешно.

Идея выглядела привлекательно: наладить обоюдно выгодный обмен, предложив той стороне то, что утратила разваленная постперестроечная Россия – мощь СССР, его промышленный и научный потенциал, который, подпитав передовыми и перспективными технологиями, непреложно выйдет на иные порядки и небывало высокий уровень. И не важно, альтернативная то ветка или непреднамеренно ставшая таковой вследствие свершившегося вмешательства. Равно как этот Советский Союз, с «несостоявшимся перестроечным будущим» – теперь не менее альтернативный.

Однако время шло. И ответственное руководство начинало задаваться неудобными вопросами. И товарищи учёные (немалые энтузиасты своего дела) будут искать оправдания:

– Для самостоятельного возвращения, если обстановка и обстоятельства сложатся не самым удачным образом, на борту крейсера есть всё необходимое: запасные ядерные заряды, аппаратура для локализации аномалии и расчёта интенсивности, при ней наш специалист из теоретической группы НИИ.

– Вот именно! Его, как и наши здесь, знания – сугубо теоретические.

И когда пройдёт не один месяц…

Когда пройдут все выверенные и мыслимые сроки на возвращение «засланных» эмиссаров или же какие-то другие «весточки» установленного контакта, здесь ожидающим останется только отринуть эмоции и, по зрелом размышлении опираясь на анализ, искать «лазейки»-отсрочки: почему с той стороны ничего?!

Что там могло пойти не так?

Неужели там, в том «путинском» Кремле, не оценили такой подарок?

Или же всё совсем худо? И там, по ту сторону, экипаж и вовсе столкнулся с неординарной, запредельной ситуацией?!

И может, кого-то с самым смелым воображением передёрнет, только представив, в какие неведомые «атлантиды» мог отправиться корабль. И вдруг, точно в дурном и в невероятном сне, привиделся ему серый силуэт крейсера, угловато-неуместный в цветном буйстве мира мезозоя.

Проводить повторный эксперимент уже не решались… пока не решались – разбрасываться кораблями или судами в полтора десятка тысяч тонн было по меньшей мере расточительно. Это если совсем исключить человеческие факторы.

И тот, который «кто-то с воображением»… Кто? Да хотя бы Терентьев, с чего плодить лишних персонажей, самоуспокаиваясь, подумает: «Но ведь не всё ещё предрешено и не всё определено, и окно возможностей нараспашку… выбирай».

…И ещё не конец.