Вираж бытия

И Киров, опасаясь расправы, как человек Сталина, поспешно сбежал. Сам же Иосиф Виссарионович в бессильной злобе пытался как-то ускорить расследование. В том, что это убийство не сомневался никто. Не бывает так, чтобы несколько вполне здоровых человек разом умерло. Без видимых на то причин…

– Мне нужна твоя помощь, – хмуро произнес Дзержинский, когда Фрунзе зашел к нему в кабинет. Аккурат на второй день после гибели Зиновьева. – Свежий взгляд, так сказать. Со стороны.

– По этому ленинградскому делу?

– Да. Иосиф мне уже всю плешь проел. Требует результатов. Обвиняет в некомпетентности. А результатов нет.

– На яды тела проверяли?

– Уже, но пока ничего ясного. У всех одинаковые синдромы. Желтая кожа, увеличенная печень и так далее. Врачи разводят руками, говорят – очень много вариантов. Слишком много.

– Я вряд ли сильно тебе помогу. Все-таки я не врач и не специалист по ядам. В этой ситуации нужно, наверное, начинать с банального. Составить список тех, кому смерть Зиновьева была бы выгодна. Потом – список тех, кто был в состоянии от него избавиться. И начать прорабатывать эти персоны. Может быть с этого конца удастся что-то раскрутить. Кстати, эти другие погибшие, они часто общались между собой?

– Разумеется. Они все были ближайшими сподвижниками Зиновьева.

– Тогда их точно каким-нибудь ядом накормив или напоив там, где они собирались регулярно все вместе. Я бы очень тщательно осмотрел места, в которых они встречались последние дни или часы.

– Уже осмотрели. Пусто. Все продукты и напитки врачи проверили.

– А персонал?

– Задержали и допрашивают.

– И ничего?

– Ничего.

– Хм. Вполне возможно, что это так и есть. – произнес нарком. – Сам знаешь, замки сейчас слабые. Так что может и уголовника какого подговорили на грязное дело. В конце концов мы вскрыли смычку партийцев с аферистами. И Зиновьев эту язву стал раскручивать через газеты. Желающих заткнуть глотку ему хватало.

– Я уже пообщался с авторитетными в таких кругах людьми. Они ничего не слышали.

– А они услышат? – фыркнул Фрунзе. – Если это делали, то тихо. Скорее всего подключив должника или еще как посаженного на крючок. Не удивлюсь, что исполнителя уже зачистили, чтобы не проболтался.

– Тупик… – тихо покивал Дзержинский. – И еще Иосиф уже в печенках сидит. Он своими звонками и требованиями попросту мешает работать.

– Так может тут все дело как на том базаре?

– В каком смысле?

– Кто громче всего кричит «держи вора»? Он ведь входит в список подозреваемых?

– На первом месте стоит. Но доказательств нет.

– У меня тоже. Хотя я тоже его подозреваю в покушении на меня и жену. Он тебе, кстати, папочку передал?

– Какую папочку? – напрягся Феликс.

– Ну, я свои наблюдения все задокументировал и ему передал. Из них следует, что Софью убили. Там строгое доказательство. Я его собрал буквально в первые дни.

– Нет… не передавал… – медленно и подозрительно произнес Феликс Эдмундович. – У тебя копия есть?

– К счастью есть. Фотокопия. Я ему передал оригиналы, но сфотографировал их перед этим. Ты, я надеюсь, уже опечатал сейфы и документы погибших?

– Зачем?

– О боже! Феликс! В них могут быть наводки на то, кто убил и зачем! И не только они! Ты же помнишь, ЧТО мы нашли в сейфе Свердлова. И у Зиновьева…

Раздался звонок.

– Слушаю. Дзержинский. Так. Так. Понял.

Он положил трубку и уставился на Фрунзе.

– Что?

– Нашли дворника местного, который на днях заходил к Зиновьеву. Его домработницы просили подсобить, тяжести какие-то перенести.

– И что?

– Мертв. Те же симптомы.

– Значит он съел или выпил тоже самое, что и Зиновьев с компанией. Украл или его домработница этим отблагодарила. Теперь, наверное, яд уже не установить.

* * *

Тем временем в Париже Алексей Николаевич Крылов вскрыл конверт, доставленный ему от наркома по военным и морским делам. Это было одним из многих писем, которыми Фрунзе буквально бомбардировал как НКИД, так и отдельных советских представителей во Франции и Бризерте, где стояла интернированная черноморская эскадра Российского Императорского флота.

И везде в достаточно жесткой форме требовал давить, настаивать и отстаивать передачу кораблей. Да, сенат Франции высказался резко против этой передачи. Но он может и переменить свое мнение. Для чего нужно действовать как можно более упорно и настойчиво. Кого можно – подкупать, кого можно – шантажировать, если есть чем. И так далее. Главное – отбить и вернуть.

Так что Крылов видел подобный пакет от Михаила Васильевича Фрунзе уже не первый раз. Тем более, что тот с января 1926 года активно во все это ввязался и не только давил, но и детально опрашивал по ситуации и персоналиям. И даже кое-какие идеи подбрасывал.

В этот же раз письмо оказалось необычным.

«Здравствуйте Алексей Николаевич.

Вопрос с эскадрой ныне перешел в строго политическую плоскость. Сенат Франции продолжает упорствовать.