Вираж бытия

– В том, что Союз официально провозгласит курс на построение социализма в отдельно взятой стране. Объявит себя правопреемником и наследником Российской Империи. И займется на какое-то время внутренними делами. Их ведь масса и они остры. Тут и контрреволюция, что поселилась в наших рядах, и организованные преступные группировки, именуемые в обыкновении мафией, и слабая экономика, и ничтожное образование, и так далее. И когда мы окажемся готовы, то выбрав подходящий момент – продолжим свое наступление.

– Признание правопреемственности от Империи вынудит нас взять на себя и ее долги. – произнес Бухарин. – Вы ведь о них говорили?

– Именно. И о суммах, которые должно возмещать при национализации. Иначе, опираясь на международное право, это не национализация, а грабеж. Но, и это важно, та же Франция очень активно поддерживала наших врагов в годы Гражданской войны. Поэтому мы можем выкатить им встречный иск. Большой. И предложить произвести взаимозачет долговых обязательств.

– А они на этой пойдут? – удивился Бухарин.

– Чтобы пошли, мы должны им предложить некую «сладкую морковку». Выгодные концессии и инвестиции. Понятно, по нашим законам и в строго очерченных рамках, но они должны быть для них выгодны.

– Не жирно ли будет?

– Товарищ Сталин, жирно. Положа руку на сердце, я бы им вообще ничего не давал. Даже старого башмака. Но у нас нет необходимых производств и подходящей квалификации рабочих и инженерно-технических кадров. А для того, чтобы мировой пролетариат стал к нам тянуться сам, мы должны не только все это получить, но и максимально поднять уровень жизни простых людей. Не на страницах газет, а на практике. Простые рабочие должны начать понимать, чем мы лучше капиталистов. То есть, нам нужно построить мощнейшую в мире экономику, не разоряя простых людей. Рабочих и особенно крестьян. Чтобы с каждым годом они становились нашими сначала сторонниками, а потом и просто – нашими.

– Таким шагом, товарищ Фрунзе, мы станем удалятся от социализма. – недовольно произнес Сталин.

– Да. Все верно. Но – это временное отступление. Как тогда – при подписании Брестского мира. Лет на 5-10, край 15. Пока мы достаточно не окрепнем, чтобы быть в состоянии отстаивать свои интересы. Сейчас же такой мир станет возможностью продавать наши товары иным державам. Выручать за них валюту и закупать промышленное оборудование и прочее необходимое, без чего нам быстро развиваться не получится. Но главное – мы должны надеть маску безопасности. Запад должен перестать нас бояться.

– Товарищи, – встав, произнес Дзержинский. – Я хочу дополнить Михаила Васильевича. Если мы решим заключать этот новый мир, новое перемирие, то Коминтерн должен изменить характер своей деятельности. Вместо попыток организации восстаний ему должно будет вести пропаганду успехов Союза, заниматься комплексной разведкой и переманивать к нам представителей технической интеллигенции и культуры. Вы, наверное, слышали о приглашении Николы Теслы. Мировое светило. И это должно стать первой каплей дождя.

– Скажу больше. – поспешно заметил Фрунзе, когда Феликс замолчал. – США сейчас в поле газет и чаяний народных воспринимается как некий «остров свободы». Своего рода «земля обетованная», где каждый сможет выковать свое счастье. А что мешает нам стать еще одним «островом свободы»? Тем более, что законы у нас во многом прогрессивные. И для того, чтобы их довести совсем до ума, потребуется минимум усилий. А эффект, я уверен, будет колоссальный.

– Эффект чего? – скривился Сталин.

– Эффект в усыплении бдительности врага. Пока мы готовимся к нападению он должен расслабится. Потерять к нам интерес. Сцепиться со своими старыми противниками в традиционной схватке за ресурсы и земли. И дать нам шанс. Шанс на победу.

– Вы романтик Михаил Васильевич, – тяжело вздохнув, произнес Сталин.

– Товарищи, давайте проголосуем. Кто считает, что нам нужно сейчас пойти на перемирие с капиталистами? Временное перемирие. Для того, чтобы их потом раздавить словно паровым катком. Прошу. Поднимите руки.

Несколько секунд тишины.

Первым поднял руку Дзержинский. Вторым – Бухарин. Третьим – Сталин. Ну а дальше и остальные члены ЦК. Не единогласно, но около 90 % голосов.

Фрунзе улыбнулся и поблагодарил за понимание.

Расчет оказался верен. Это перемирие хоть и было Сталину не по нутру, да еще в таком формате, но играло ему на руку. Ведь идея построить социализм в отдельной взятой стране связана с банальностью – с желанием разыграть ту тугую колоду партийных функционеров, которую он набрал себе.

Михаил Васильевич слышал там, в прошлой жизни, довольно одиозные возгласы о том, будто бы коммунисты были государственниками. И что они сразу пытались возродить и спасти разваливающуюся Империю, не то, что «эти белогвардейцы». Но это было чушью чуть более чем полностью.