Виолончель

– Егор, мы не можем всё и всех контролировать. Тем более, зачастую мы не можем влиять и на свою судьбу. Просто живи и радуйся, что жив. Кто-то на моём месте навсегда остался там, где столкнула судьба с миной. В твоём случае также, наверняка, могло быть хуже. Отпусти жену, знаешь же – «насильно мил не будешь», и найди ту, которая будет тебя любить таким, какой ты есть сегодня и будешь, может быть, завтра. «Вчера» уже прошло, Егор. Посмотри на горизонт. Солнце приближается к кромке деревьев и скоро закончится и это «сегодня». Радуйся, что ты жив, радуйся, что ты видишь и слышишь этот мир – ведь кому-то уже не досталось такой возможности. Всё познаётся лишь в сравнении. Поверь мне. Я был в таком аду, что тебе и не приснится в самом страшном сне. Но я здесь. Живу и радуюсь. И благодарю свою судьбу и всевышнего за этот шанс. Хотя первое время… было очень нелегко и, каюсь, пил беспробудно. И если бы не друзья и любовь, вера в меня, то, возможно, я бы упустил данный мне шанс и гнил бы уже на кладбище. Тебя судьба сегодня привела к нам. И это не случайно. Да, Наташка? – улыбаясь, Руслан обратился к своей помощнице.

– Да, Руслан, – улыбнулась девушка Руслану и, полуобернувшись к Егору, помахала ему приветливо ручкой. – Привет, Егор.

– Привет, Наташа. Руслан, думаю, мне пора – аккумуляторы могут сесть….

– У меня в бардачке этой красотки-коляски, – Руслан, похлопал свою коляску рукой, как хлопают коня, – есть зарядник. Уверен, он и к твоей подойдёт.

– Нет. Спасибо. На сегодня хватит прогулок и общения. Уже и солнце прячется за деревья. Поеду домой. А что за коляска у тебя? Мощная, похоже.

– Ну, как знаешь. Не кисни. Приходи. А коляска – Майра оптимус. Хороша! Немцы производят. Они, как всегда – на высоте. Ну, пока, дружище.

– Пока, Руслан. До свидания, Наташа.

– Пока-пока, Егор.

Он осторожно отъезжает от новых друзей, толпа гуляющих медленно, с неохотой уступает ему дорогу. «Лиц не видно, только – ноги, руки и тела…».

– И всё-таки подожди. – Руслан останавливает Егора. – Мне нужно отдохнуть немножко. Пойдём попьём чайку, перекусим и потом отвезём тебя домой. Наташа, Дима при колёсах сегодня?

– Да, Руслан. Он где-то здесь болтается, сейчас подойдёт. Идите, идите, мы без тебя справимся!

– Кто бы сомневался! Не впервой же. Ну что, Егор, пойдём продолжим беседу за столом?

Егор не любил менять планы, не любил, когда его уговаривают, но он так долго был в одиночестве…

В кафе им поставили отдельный столик, быстро его накрыли и водрузили графин с жидкостью коньячного цвета. Похоже, что в этом заведении все знали Руслана, не только персонал, но и завсегдатаи кафе – со всех сторон послышалось: «Привет, Руслан», «Русик, привет».

– Руслан, через пять минут вам принесут шашлык. А пока потерпите немного…, перекусите салатом и жарким. Хорошо?

– Просто замечательно, Мариночка! Мы не торопимся. Ну что…, – Руслан берёт графин и выжидательно смотрит на Егора, – по рюмочке за знакомство? Да и кровь надо разогнать по жилам. Усмехается, глядя на гостя.

– У меня-то по малому кругу, а у тебя, слава богу, по большому. Кровь не должна застаиваться. Сам же знаешь, что бывает со стоячей водой. Она портится и превращается в болото, где потом живут лягушки и змеи. Русалок там уже точно нет…, если только ты не против встреч с кикиморами. Но с ними встречаться не советую!

Руслан засмеялся своей шутке, обнажив тридцать два белых зуба. «Голливудская улыбка». Он явно был душой любой компании, а уж девушки…, так те, наверно, просто таяли от его обаяния, голубых глаз, улыбок и шуток. И, конечно, материнский инстинкт их тянул к тому, кто нуждался, по их мнению, в заботе.

– Вот ты говоришь: несчастен…

– Я этого тебе не говорил, Руслан.

– Разве? Счастливые люди, прошу заметить, гуляют по улицам города, набережным…, сельским переулкам…, а не сидят дома, спрятавшись от всех в четырёх стенах. Надеюсь, ты зеркала дома не завесил, иногда хоть смотришь на себя?

Видя смущение Егора, Руслан вновь рассмеялся.

– Итак: ты несчастен. Но кто виновен в том, что ощущаешь себя таким? Кто, скажи, кто? Не знаешь…

– Знаю! Общество, конечно! Общество, меня отторгающее.

– Не-е-ет, ты не прав…

Егор не заметил, как за разговором выпил первую рюмку, а рука уже держала вторую. Принесли на тарелках шампуры с шашлыком и лаваш под ним. Посуда на столе задвигалась, освобождая место – объединялись блюда.

– Ты не прав, Егор. Земля, как планета, мать нам, и для неё мы все равны. Она не делает различий меж нами. Солнце, наш бог Ра, всех одинаково согревает и питает лучами своими. То есть мы с тобой для них равны. Общество… А общество – это же мы с тобой, а разве мы можем отвергать самих себя? Нет. Наберись смелости, и твоё общество примет тебя, так как здесь всё дело в самооценке. Вот ты говоришь, музыкант. Руки есть? Пальцы есть? Память на месте? Тебя же не контузило… Играть можешь? Так в чём же дело?

– Да как ты не поймёшь, Руслан! Дело в людях. В обычных людях. Кто пойдёт на мой концерт, если я в инвалидном кресле? Им… – Егор взмахнул рукой, обозначая пространство зала, – им неприятно меня видеть таким.