Винсент, убей пастора

— Бьянка, можешь поносить меня лично, сколько угодно. Но поливать грязью пятидесятников и хулу возводить на Господа никак не позволю!

— Вот до сих пор разобраться с тобой не могу, ты или очень-очень хитрый человек или совсем идиёт.

По моему лицу становится видно, что сейчас у меня упадет планка. У меня бывает. Трудная была юность знаете ли, как дешевый приключенческий роман. А Бьянка знает какой я бываю когда впадаю в агрессию — прошлой зимой, перед самым Рождеством, на голодняке эндорфиновом, после очередного кокс марафона, гнал ее через весь промтоварный магазин, до самой машины. Еще и прихватил китайский тесак из отдела «Охота и туризм». Учил в какой манере со мной разговаривать должно. Бьянка опытной рукой начинает швырять в сумочку все свои флакончики, пудреницы и прочий бабский брик-а-брак.

— Я ведь прощаться приходила. Не сможем встречаться в ближайшее время. Я жениха себе нашла. Гражданина. Солидный мужчина. Поляк. У него в северном Рэндалле домища огромный. Так что желаю щастя. Надеюсь у тебя не совсем крыша поехала, и ты в секте в этой тоже чтоб жениться поскорей.

— Еще раз скажи «секта», ну, давай еще разочек!!

— Ладно. Всё. Ну тебя. Совсем озверел. Езуит. Я цепочку заберу. Верни мою цепочку!

— Какую еще цепочку?

Хотя сразу и вспомнил «какую» — дарила мне Бьянка тросяру, витую, безвкусную бандитскую цепь. Потратив с Рафом на спид всю зарплату, я ее сбагрил за полтинник. Нужны были деньги на бензин и жрачку, срочно причём.

— Нету. Нету цепочки. Всё продал. Кушать хотел.

— За сколько продал хоть, свиня? Я за нее почти триста баксов выложила. Тут у них такого золота нету.

— Отдам. Всё отдам в другой раз.

— Да пошшшел ты… свиня и есть. Вы все русские — свинни.

Хлопнула дверью.

Ну и Слава тебе, Господи. Сейчас вот помолюсь, зубы почищу, и спать. Завтра тяжелый день.

***

С утра ждать полдня не было никакой возможности. Сорвался в колледж. Припарковался недалеко от Лилькиной хонды. Жду.

Пятидесятницы выделяются из толпы. Длинные, до пола юбки. Никаких ювелирных украшений или макияжа. Блузка под горло. Я легко нахожу ее глазами в потоке пёстрых муниципальных студентов.

Надо бы вам сказать, что мне очень ненакрашенные девчонки нравятся. Нет кричащей яркости, ну и не надо! Когда нельзя пользоваться косметикой, бабы как-то умудряются выработать естественный румянец и блеск губ. А на Лилькины губы могу смотреть часами. Алые паруса!

Села ко мне в машину. Покраснела и молчит. Да и я тоже что-то размяк от её присутствия в закрытом пространстве машины. Она так близко, что я физически это чувствую, и весь натягиваюсь струной.

— Здравствуй Лиля!

— Hi

— Ты наверное злишься на меня?

— Я? Why? Почему я злюсь? Я не злюсь! Мне очень не по себе как-то после случая с цветами. Я не имею мира с собой. Места себе найти не могу. Я сделала тебе больно?

— Что-ты Лиля! Ты все хорошо сделала, девочка, по уставу церкви.

— Прости меня, ple-a-ase! Я не знала что делать, испугалась, ну вот… так и получилось

— Лил, это ты меня прости, малыш, я мужлан неотесанный, ни какого воспитания! Полез с этими цветами, как медведь косолапый. Ты сейчас куда? Может это? Давай пообедаем вместе? Ты голодная наверно, хочешь чего-нибудь вкусненького?

— С ума сошел!! Вдруг знакомые увидят! В церкви потом знаешь, что будет!

— А мы в другой город поедим обедать, машина же — вот она.

— Нет. И от Хоспода не утаишь. Давай так — я сейчас вперёд поеду, а ты следом, минут через десять к нам домой приедешь. Мама курники испекла. Вкусняшка. Пообедаешь со мной, и я еще тебе на работу свеженьких положу. А?

— А ты весь обед со мной за столом просидишь? Посуду не будешь туда-сюда таскать?

— Просижу весь обед, просижу честно-честно!

Она уже повернулась к двери, как я ее за руку хватаю: «Лиль, дай в щечку поцелую?»

Подставляет мне щечку. Руку не выпускаю и целую ее раз, другой. Щечка надоела и мои губы медленно переползают к ее рту. Вот уже и краешек губ, сминаю его как розовые лепески. Уже весь ее влажный горячий рот с сильными губами в моей власти. Кажется вся вселенная стала вращаться быстрей.

«Я не могу целоваться» — шепчет, дык тебе и не надо мочь!

Как она сразу обмякла в моих руках; как сладостно водить по ее спинке, от шеи до самой попы, и чувсвовать как она крупной дрожью реагирует на каждое прикосновение, каждый поцелуй.

Изучаю языком ее губы, язык весь рот. Я так долго ждал этого, что мне кажется сейчас от радости лопнет моя голова. Главное не потерять контроль и дотянуть до свадьбы. Девочка заслуживает моря цветов, свечи и огромный будуар, а не салон старенького доджа.

Шея, какая белая нежно-молочная шея. А маленькая вереница родинок уходит за вырез блузки и тянет меня за собой. Не снимая блузки, целую ее огромную грудь сквозь ткань. Сначала мягко, потом всё сильнее. Пытаюсь определить где спрятались соски, надеюсь увидить как они будут проростать под блузкой.