Виноватых нет

— Папа… — я не знала, как начать. — Я всегда думала, что учителя относятся к нам по заслугам. Я учу уроки, мне ставят пятёрки. А некоторые (я покосилась на Игоря-себя) не учат и получают двойки. Это справедливо. Но получается не так. Вот я сегодня вместо Игоря ответила, как всегда. И вместо пятёрки меня носом в лужу сунули. А Игорь только бормотал, что у него голова болит, и все вокруг него прыгали, никому в голову не пришло ставить ему, то есть мне, двойку. При этом никого не волнует, болит ли голова у Сельцова. Или у Темлякова. И у Клецко, и Булатовой, и даже у Рябовой. Почему? Из-за тебя?

— Господи, я-то здесь причём? — удивился папа.

— Ходят слухи, что ты к учителям подмазываешься. Кружок специально взял, чтобы они мне оценки натягивали!

Папа захохотал.

— Ой, не могу, — он вытер набежавшие слёзы. — И кто это сказал?

— Да есть один… И остальные с ним согласны, — буркнула я. Раз папа смеётся, значит, он точно ни при чём.

— Ребята, вы уже большие, — папа стал серьёзным и по очереди посмотрел на нас. — Должны понимать, что, общаясь с другими людьми, вы постепенно, день за днём, создаёте о себе не только впечатление. Вы создаете ожидание.

Последнее слово папа произнёс с нажимом.

— Вот смотри. Ты ведёшь себя, как отличница, и от тебя ждут, что ты и дальше так будешь себя вести. А ты, — папа повернулся к Игорю-мне, — обычно ведёшь себя как угрюмый и малоспособный парень. Если я правильно понял, люди ждут от вас, вернее, ваших тел, именно такого поведения. А видят другое. Умом они, конечно, ищут объяснения, но в душе остаётся осадок, словно вы их обманули. А как относятся к обманщикам?

— Тогда они должны на нас обоих одинаково наезжать, — не согласилась я.

Папа вздохнул:

— К сожалению, людям свойственно относиться к другим предвзято. Они быстро понимают, на кого можно сливать отрицательные эмоции, а на кого — нет. На отличника нельзя. Не принято. Зато на неважного ученика и покричать можно, и на смех его выставить.

Я вспомнила английский. Как Зинуля специально ко мне по-русски обращалась, чтобы все, даже самые тупые, поняли, что мой ответ — неправильный. И ведь Игорь ожидал чего-то подобного. Не зря же сказал про птичку на иве… Но что-то мешало согласиться.

— Не все же учителя такие, — сказала я.

— Конечно, не все. Но большинству проще поверить, что с другим человеком что-то не так, чем изменить свое представление о нём. Это не только учителей касается.

— И что теперь? Соответствовать их ожиданиям?

— А получится? — хитро прищурился папа. — Вы сегодня, кажется, пробовали.

— Ей легче, — подал голос Игорь-я. — А мне учиться придётся. Хрен всё это выучишь… Извините.

— Да ладно, — отмахнулся папа. — Подогнать учёбу я бы тебе помог. Но проблема-то не в этом. Лере что делать? Знания в карман не спрячешь.

— Противно им прикидываться! — не выдержала я. — Стоять и молчать, как террорист на допросе! Это же школа, а не ФСБ!

Папа кивал, глядя на меня. Явно ждал чего-то.

Я сказала:

— Не хочу жить его жизнью. Она мне не нравится.

Игорь-я дёрнул головой, буркнул:

— Какая есть.

И отвернулся.

Папа задумчиво произнёс:

— Знаете, я долго думал над этим случаем, и так и не понял… Расскажите всё ещё раз. С самого начала.

— Был Совет, — сказала я.

— Меня там ругали, — продолжил Игорь-я.

— И всё шло нормально. А потом я вдруг лежу… И уже не я…

Папа внимательно посмотрела на меня:

— Ни с того, ни с сего?

— Ни с того, ни…

— Неправда, — перебил Игорь-я. — Она сказала… Ты забыла?

Мои глаза смотрели в упор. Тёмные, почти чёрные. Странно, я всегда думала, что у меня серые глаза… А что я тогда сказала?

— «Я бы на твоём месте», — вспомнила я.

— Именно.

Папа хлопнул ладонью по столу:

— Я так и думал. А вы знаете, ребята, что доказали существование Бога?

— Чего? — в один голос спросили мы с Игорем.

— Или просто разумных высших сил, которые слышат каждое наше слово. Сейчас концепция Бога уже не популярна, продвинутые люди говорят — Мироздание слышит нас… Ты пожелала — и получила.

— И что нам это даёт? — спросила я.

— То, что вам не имеет смысла оправдывать ожидания других. Особенно тебе, Лера. Ты сказала, что на месте Игоря вела бы себя по-другому, а сама что делаешь? Ведёшь себя как он, а не как ты. Не выполняешь обещание.

— И ты думаешь, что как только я сделаю это, тут же вернусь в своё тело? — я села прямо. — Ты уверен?

— Думаю, нужно попробовать. Других вариантов всё равно нет.

* * *

После обеда папа ушел в кабинет — сказал, что надо работать. Хотя лицо у него было такое, как будто зубы болят.

Мы пошли в мою… бывшую мою комнату.

Игорь-я буркнул:

— Ты зачем мне причёску изуродовала?

— Не видно ничего из-за волос.

— Мы так не договаривались. А если мне твои косы не понравятся, и я их отрежу?

Я хотела заспорить. Сравнил — мои косы, и уродскую чёлку, закрывающую пол-лица. Но почувствовала, что Игорь-я всерьёз обижен. И сказала:

— Извини. Но мне правда эти волосы очень мешали.

— Мешали ей… — Игорь-я хотел добавить что-то ещё, но у него в кармане запел телефон:

«Па-а-а-аслушанье это не моё…»

Машка!

Игорь-я выдернул трубку из кармана, и, даже не поздоровавшись, буркнул: