Виноваты звезды

– В том-то и дело, – сказал Огастус и взглянул на меня. – Боль хочет, чтобы ее чувствовали.

Глава 5

Я не разговаривала с Огастусом почти неделю. Я звонила ему в Ночь разбитых наград, и теперь по традиции была его очередь. Но он не звонил. Не думайте, что я целыми днями держала мобильник в потной ладошке и не сводила с него взгляд и по утрам надевала свое особое желтое платье, терпеливо ожидая, пока мой вызывающий абонент и настоящий джентльмен дорастет до своего имени[3]. Я вела привычную жизнь: разок выпила кофе с Кейтлин и ее бойфрендом (красив, но до Огастуса ему далеко), каждый день переваривала прописанную дозу фаланксифора, посетила три утренних лекции в колледже, а по вечерам ужинала с мамой и папой.

В воскресенье мы ели пиццу с зеленым перцем и брокколи, сидя на кухне за маленьким круглым столом, как вдруг зазвонил мой сотовый. Мне не позволили кинуться отвечать, потому что у нас в семье строгое правило – «никаких звонков во время ужина».

Поэтому я продолжила есть, а мама с папой говорили о землетрясении, случившемся в Папуа – Новой Гвинее. Они познакомились в Корпусе мира в Папуа – Новой Гвинее, и всякий раз, как только там что-нибудь происходило, пусть даже трагедия, мама с папой из крупнотелых домоседов снова превращались в юных идеалистов, самодостаточных и волевых, и сейчас они настолько были поглощены разговором, что даже не глядели на меня. Я ела быстрее, чем когда-либо в жизни, метала куски с тарелки в рот так неистово, что начала задыхаться. Я перепугалась: неужели это из-за того, что мои легкие снова плавают в скопившейся жидкости? Я старательно отогнала от себя эту мысль. Через пару недель меня ожидало сканирование. Если что-нибудь не так, я скоро узнаю, а пока все равно нет смысла волноваться.

И все же я волновалась. Мне нравилось быть человеком. Я за это держалась. Волнение – еще один побочный эффект умирания.

Наконец я доела, извинилась и встала из-за стола. Родители даже не прервали разговор о плюсах и минусах инфраструктуры Гвинеи. Я выхватила мобильный из сумки, валявшейся на кухонном столе, и проверила последние входящие. Огастус Уотерс.

Я вышла через заднюю дверь в сумерки. Увидев качели, подумала: «Может, покачаться, пока буду говорить с ним?» Но побоялась не дойти – меня порядком утомила еда.

Поэтому я улеглась на траву у края патио, нашла глазами Орион – единственное созвездие, которое я знаю, – и позвонила Огастусу.

– Хейзел Грейс, – произнес он.

– Привет, – ответила я. – Как дела?

– Прекрасно, – сказал он. – Я все время хотел тебе позвонить, но выжидал, пока у меня сформируется связное мнение в отношении «Царского недуга».

(Он так и сказал – «в отношении». Вот это парень!)

– И? – спросила я.

– Я думаю, она, ну, читая ее, я чувствовал, что, ну…

– Ну что? – поддразнила я.

– Будто это подарок? – вопросительно сказал он. – Будто ты подарила мне что-то важное.

– Оу, – негромко вырвалось у меня.

– Пафосно прозвучало, – признал он. – Извини.

– Нет, – сказала я. – Нет. Не извиняйся.

– Но она ничем не заканчивается.

– Верно, – согласилась я.

– Китайская пытка. Я понял, что она умерла или потеряла сознание.

– Да, я тоже так предполагаю.

– Ладно, все это честно, но ведь существует же неписаный контракт между автором и читателем! По-моему, неоконченный сюжет – это своего рода нарушение контракта.

– Не знаю, – недовольно начала я, готовая защищать Питера ван Хутена. – Отчасти именно поэтому я так люблю эту книгу. Здесь правдиво изображена смерть – человек умирает, не дожив, на полуфразе. Хотя я тоже очень хочу узнать, что сталось с остальными. Об этом я спрашивала в письмах, но он ни разу не ответил.

– Ясно. Ты говорила, он живет затворником?

– Правильно.

– Его невозможно найти?

– Правильно.

– И совершенно невозможно связаться? – уточнил Огастус.

– К сожалению, нет.

– «Уважаемый мистер Уотерс, – ответил он. – Спешу поблагодарить вас за электронное письмо, полученное мною шестого апреля через мисс Влигентхарт из Соединенных Штатов Америки, если география еще что-нибудь значит в нашей с большой помпой оцифрованной современности».

– Огастус, что ты несешь?

– У него есть помощница, – сказал Огастус. – Лидевью Влигентхарт. Я ее нашел и написал. Она передала письмо ван Хутену Он ответил с ее электронного адреса.

– Ясно, понятно, читай дальше.

– «Свой ответ я по старой доброй традиции пишу чернилами и на бумаге. Позже эти строки, переведенные мисс Влигентхарт в длинный ряд единиц и нулей, отправятся в путь по бездушной Паутине, в которую не так давно попался наш биологический вид. Заранее извиняюсь за все ошибки и упущения, которые могут последовать.

Учитывая вакханалию развлечений, открытых вашему поколению, я благодарен каждому молодому человеку в любом уголке планеты, уделяющему целые часы моему скромному произведению. Вам, сэр, я глубоко признателен за добрые слова о «Царском недуге» и любезное уведомление, что эта книга, цитирую дословно, «значила» для Вас «хренову тучу».