Виннету - вождь апачей

— Еще один вопрос: что с Рэттлером, убийцей Клеки-Петры?

— Сейчас его привязали к столбу пыток.

— Что? Сейчас? Именно сейчас?

— Да.

— И я ничего не знаю об этом? Почему скрыли от меня?

— Так хотел Виннету.

— Но почему?

— Он подумал, что твои глаза и уши не смогут этого выдержать.

— Виннету не ошибся, но все-таки я смогу и смотреть, и слышать, хотя и с одним условием.

— Каким?

— Скачала скажи, где будет происходить казнь?

— Внизу, у реки, там, где был ты. Инчу-Чуна увел вас нарочно.

— А я хочу при этом присутствовать! Какие пытки ждут его?

— Все, какие применяются к пленникам. Рэттлер — самый коварный из всех бледнолицых, попадавших когда-либо в руки апачей. Он просто так убил учителя Виннету, которого мы все почитали и любили, поэтому его по очереди подвергнут всем пыткам.

— Но это бесчеловечно!

— Зато справедливо!

— И ты сможешь смотреть на это?

— Да.

— Ты?! Девушка?!

Опустив длинные ресницы, Ншо-Чи потупилась, затем подняла голову и, глядя мне прямо в глаза, с укором спросила:

— Ты удивлен?

— Да. Женщинам нельзя смотреть на подобное зрелище.

— Так принято у вас?

— Да.

— Это неправда. Ты не лжец, ты просто ошибаешься.

— А ты считаешь, что можно?

— Конечно.

— Выходит, ты лучше меня знаешь наших женщин и девушек!

— Просто ты их не знаешь! Когда ваши преступники предстают перед судом, то это можно слушать всем, да?

— Да, верно.

— Мне рассказывали, что в суде собирается больше слушательниц, чем слушателей. Разве это место для белых скво? И хорошо ли, что их тянет туда любопытство?

— Нет.

— А когда у вас казнят убийц, вешают или отрубают голову, разве при этом нет скво?

— Так было раньше.

— А теперь им запрещено?

— Да.

— И мужчинам тоже?

— Да.

— Значит, нельзя никому? А если бы разрешили, женщины обязательно бы пришли. Ты напрасно думаешь, что женщины бледнолицых нежные создания. Они прекрасно переносят боль, но не свою, а других людей и животных. Я не бывала у вас, но мне рассказывал об этом Клеки-Петра. Виннету тоже бывал в больших городах, а вернувшись, рассказал мне о том, что видел и слышал. Ты знаешь, что ваши скво вытворяют с животными во время приготовления пищи?

— Что же они вытворяют?

— Сдирают живьем кожу, вырывают еще из живых внутренности и живыми бросают в кипяток. А известно ли тебе, что делают шаманы бледнолицых?

— Что?

— Они бросают в кипяток живых собак, чтобы узнать, сколько те вытерпят, выкалывают им глаза и вырывают языки, режут и мучают, чтобы потом написать книжки.

— Но это вивисекция, [8]и она нужна для науки.

— Науки? От Клеки-Петры я многое узнала, поэтому понимаю, что ты имеешь в виду. Как ваш Великий Дух терпит такую науку, которая не может обойтись без издевательств над животными? И все это ваши шаманы вытворяют у себя дома, а ведь там живут и их жены. Может быть, они не слышат криков несчастных животных? Разве ваши скво не держат в клетках птиц и не знают, как те страдают? Разве тысячи ваших женщин не радуются, когда на скачках наездники насмерть загоняют лошадей? А там, где дерутся ваши боксеры, разве нет ваших скво? Я еще молода и неопытна, вы называете меня дикаркой, но ваши хрупкие женщины способны на такие поступки, от которых я прихожу в ужас. Нежные и прекрасные белые скво с улыбкой на устах смотрят, как наказывают их рабов и забивают до смерти черных служанок, а ты негодуешь, что я, девушка, могу без содрогания смотреть на казнь подлого убийцы. Да, могу, ведь он умрет той смертью, какую заслужил. И я хочу это видеть. Ты осуждаешь меня за это? А если и так, то кто виноват, что глазам краснокожих стали привычны такие картины? И не сами ли белые вынуждают нас отвечать жестокостью на жестокость?

— Сомневаюсь, чтобы белый судья приговорил индейца к пыткам у столба.

— Судья? Не обижайся, но сейчас я повторю то, что так часто тебе приходилось слышать от Хокенса: ты еще слишком молод и неопытен! Какие могут быть судьи на Диком Западе? Здесь сильный судит слабого. Скажи, а что делается в лагерях у костров бледнолицых? Сколько наших воинов, павших в борьбе с завоевателями, погибло не от пули или ножа в бою, а от пыток в плену! А ведь они виноваты лишь в том, что защищали свою землю! Убийца будет наказан по заслугам, так решили апачи. И я, дочь своего племени, пойду туда, чтобы увидеть, как убийца Клеки-Петры примет заслуженное наказание.

Я знал эту прекрасную юную индеанку тихой и нежной, но теперь передо мной стояла негодующая, с горящим взглядом богиня возмездия, не ведающая жалости. Как она была прекрасна! Осуждать ее я не смел — девушка была во всем права.

— Хорошо, иди, но я тоже пойду с тобой, — сказал я.

— Лучше останься! — попросила она совершенно иным тоном. — Инчу-Чуна и Виннету будут недовольны.

— Они рассердятся?

— Нет, просто не хотят, чтобы ты смотрел на казнь, но и не запретят, ведь ты наш брат.

— Поэтому я пойду, и они простят меня.

На террасе перед входом я застал Сэма Хокенса, который с наслаждением курил короткую охотничью трубку — он тоже получил табак.