Виннету - вождь апачей

— Опять эти книги! Если вы и вычитали в них что-то полезное, не думайте, что стали умнее всех. Я сейчас докажу, что вы в этом ничего не смыслите. Итак, почему вожди оставили лошадей своих пленных воинов?

— Именно потому, что пленные остались здесь.

— Ну и что?

— Им понадобятся лошади.

— Зачем пленным лошади?

Слова Сэма не задевали моего самолюбия, я уже знал, что ехидство было у него в крови, и поэтому спокойно объяснил:

— Может случиться вот что: либо вожди вернутся с большой группой воинов, чтобы освободить пленных, — в таком случае незачем гонять лошадей туда и обратно, либо кайова, не дожидаясь апачей, покинут эти места и уведут с собой пленных. Тогда все смогут ехать верхом, так будет удобней и пленным, и самим кайова. Значит, можно надеяться, что кайова пленных не убьют, а доставят в свое стойбище.

— Недурно придумано! Но что мы будем делать, если они все-таки решат убить апачей?

— Они этого не сделают!

— Нет? Вы осмеливаетесь спорить со мной?

— Осмеливаюсь, потому что Сэм Хокенс забывает о моем присутствии здесь.

— Ах, вот оно что! Забываю о вашем присутствии! Неужели вы серьезно думаете, что ваше присутствие что-либо значит?

— Пока я здесь, пленные будут жить.

— Неужели? Вот это великий герой, хи-хи-хи! У кайова две сотни людей, а вы, гринхорн, в одиночку хотите помешать им осуществить задуманное!

— Надеюсь, что все-таки не в одиночку.

— Нет? И кого же вы имеете в виду?

— Конечно, вас, а также Дика Стоуна и Билла Паркера! Я убежден, что вы тоже выступите против бойни.

— Глубоко признателен вам за доверие! Снискать уважение гринхорна вроде вас — это не шутка, чтоб мне лопнуть, хи-хи-хи!

— Я говорю серьезно, Сэм. Нельзя шутить, когда человеческая жизнь в опасности.

В маленьких глазках вестмена угадывалась насмешка.

— Черт побери! Вы действительно не шутите? В таком случае давайте поговорим серьезно. Как вы это себе представляете, сэр? Ни на кого больше рассчитывать мы не можем, нас будет четверо против двухсот кайова. Вы подумали, чем для нас это кончится?

— Чем бы ни кончилось, убийства я не допущу.

— Однако оно свершится, и, вполне возможно, вы тоже будете в числе жертв. А может, вы рассчитываете на силу своего кулака?

— Чепуха! Не я дал себе прозвище Шеттерхэнд и прекрасно понимаю, что мы сами не справимся с двумя сотнями индейцев. Надо действовать хитростью, а не силой.

— И каким же образом? Опять где-то вычитали?

— Да.

— И теперь считаете себя хитрее всех? А вот я уверен, что ваша хитрость гроша ломаного не стоит. Краснокожие сделают что захотят, и никто не сможет им помешать.

— Ну что ж! Видно, на вас я рассчитывать не могу. Придется действовать в одиночку.

— Ради Бога, не порите горячку, сэр! Ишь, какой обидчивый! Конечно же, мы не оставим вас одного. Я тоже готов защищать апачей, но я никогда не пробивал стену головой. Это не в моих правилах. Запомните: стена тверже любой головы.

— Я и не собираюсь расшибать себе голову. Мы пока не знаем, как кайова решили поступить с пленными, поэтому нет причин для беспокойства. В крайнем случае что-нибудь придумаем.

— Нет, не согласен. Предусмотрительный человек должен все предвидеть. Я не хочу сидеть сложа руки и ждать, когда что-нибудь случится. Надо точно знать, что мы предпримем, если апачей решат убить.

— Мы этого не допустим.

— Опять пустые слова!

— Я заставлю вождя исполнить мое требование.

— Каким образом?

— Пригрожу ему ножом.

— И сможете его убить?

— Да, если он не согласится на мои условия.

— Черт побери! Вот это решительность! Не ожидал от вас!

— Учтите, я не шучу!

Сэм помолчал, переваривая услышанное, потом сказал:

— Неплохая мысль. Пригрозить вождю ножом и таким образом вынудить его выполнить наши требования. Да, это единственно верный способ! Иногда и гринхорны на что-нибудь годятся. Значит, так и будем действовать!

Сэму хотелось еще поговорить, но появился Бэнкрофт и велел мне браться за работу. Инженер был прав: надо спешить, чтобы закончить все до того, как Инчу-Чуна и Виннету вернутся со своими воинами.

Мы все усердно трудились, когда в полдень ко мне подошел Сэм Хокенс и сказал:

— Вынужден вас обеспокоить, сэр. Сдается мне, кайова уж слишком подозрительно суетятся вокруг пленных.

— Что значит — суетятся? Вы можете сказать яснее?

— Могу лишь догадываться, чтоб мне лопнуть! Кажется, они хотят поставить апачей к столбу пыток.

— Когда? Прямо сейчас?

— Разумеется, прямо сейчас, иначе я бы вас не стал беспокоить. Краснокожие все уже приготовили, похоже, сейчас примутся пытать пленных.

— Этого нельзя допустить! Где Тангуа?

— Он с воинами.

— Надо его выманить. Сможете?

— Но как?

Я незаметно осмотрелся. Позади нас, на месте вчерашней стоянки, кайова не было. Они медленно двигались за нами и сейчас располагались на опушке небольшого леса. Рэттлер со своими головорезами был с ними. Паркер и Стоун сидели рядом со мной на траве. Невысокий кустарник полностью скрывал нас от индейцев, что было весьма кстати.

— Скажите Тангуа, что я хочу ему что-то сообщить, но не могу бросить работу. Думаю, он придет.

— Я тоже так думаю. А если придет не один?