Виннету - вождь апачей

— О себе могу заметить одно: после долгой внутренней борьбы я обрел покой, оставив свет и людей, побывал в разных странах и, наконец, оказался на Диком Западе, где племена краснокожих ведут отчаянную борьбу за выживание. Я знал, что битва проиграна, что им грозит полное уничтожение и не в моих силах спасти их. Однако я мог хотя бы облегчить их страдания. Я пришел к апачам и поселился у них, узнал и полюбил этих благородных людей, их обычаи, добился их доверия и сегодня могу с радостью наблюдать первые плоды своей деятельности. Молодой человек, мне бы хотелось, чтобы вы познакомились с Виннету. Он — мое творение, я особенно горжусь им. Этот юноша наделен большими способностями. Будь Виннету сыном какого-нибудь европейского аристократа, он стал бы великим полководцем или знаменитым политическим деятелем. Но он — сын индейского вождя и разделит участь своего народа. Мое единственное желание — быть рядом с ним до самой смерти, сопровождать его во всех делах, оберегать от коварных превратностей судьбы. Он — мое духовное дитя, и я люблю его больше себя самого, а если получится, что пуля, предназначенная ему, попадет в мое сердце, я умру счастливым.

Клеки-Петра умолк, опустив голову. До глубины души взволнованный его исповедью, я лишь молча пожал ему руку — любые слова были бы лишними. Он понял и поблагодарил меня крепким рукопожатием. После долгой паузы он тихо спросил:

— Как случилось, сэр, что я открылся перед вами? Я вижу вас в первый и, может статься, в последний раз. Может, сама судьба нам уготовила эту встречу? Мне как-то странно грустно сегодня, но эта грусть светлая. Такое настроение испытываешь осенью, когда опадают листья. Интересно, как опадет последний лист моей жизни? Тихо и спокойно или его сорвет вихрем до времени?

Погрузившись в тихую, безотчетную грусть, он смотрел вдаль, на долину. По ней к нам приближались верхом Инчу-Чуна и Виннету, ведя коня Клеки-Петры в поводу. Мы поднялись и направились в лагерь, добравшись туда одновременно с индейцами.

Рэттлер, весь красный и опухший, стоял, прислонившись к фургону, и осоловелыми глазами поглядывал в нашу сторону. Пока мы отсутствовали, он успел здорово нализаться, так что теперь едва держался на ногах. А насупленный мрачный взгляд делал его похожим на быка, готового броситься на противника.

Вождь и Виннету спешились и подошли к нам.

Что решили мои белые братья: они останутся или уйдут? — спросил Инчу-Чуна.

Старший инженер попытался покончить дело миром.

— Даже захоти мы уйти, — сказал он, — мы не сможем этого сделать, ведь надо вести порученное дело до конца. Сегодня я вышлю посыльного за распоряжениями и после его возвращения смогу дать ответ.

Это было неплохо задумано, ведь, пока посыльный будет ездить туда и обратно, мы успеем закончить работу.

Но вождь решительно отказался:

— Я не намерен ждать так долго. Белые братья должны дать ответ немедленно.

В это время Рэттлер, наполнив стакан бренди, двинулся к нам нетвердыми шагами. Я подумал, что он замышляет что-то против меня, но он приблизился к индейцу и невнятно пробормотал:

— Если индейцы выпьют со мной, мы исполним их волю и уйдем, а иначе нет. Пусть начинает молодой, вот тебе огненная вода, Виннету!

И он протянул стакан, но Виннету жестом отказался.

— Как, не хочешь выпить со мной? Да ведь это оскорбление! Тогда я выплесну все это в твою поганую физиономию, краснокожий! Умойся бренди, если выпить не хочешь!

И прежде чем мы опомнились, он выплеснул стакан в лицо молодому апачу. По индейским обычаям подобное оскорбление карается смертью. И Рэттлер тут же, правда не столь сурово, был наказан. Виннету нанес ему кулаком в зубы такой удар, что тот распластался на земле и с трудом поднялся на ноги.

Я готов был уже встать между ними на случай, если начнется драка, но Рэттлер лишь бросил грозный взгляд на молодого апача и с проклятиями отошел к фургону.

Виннету отер лицо ладонью с невозмутимым видом.

— Я вновь спрашиваю вас, — спросил вождь, — но уже в последний раз. Уйдут ли белые братья сегодня же из долины?

— Нам нельзя этого сделать, — прозвучал ответ.

— Тогда уйдем мы! Но отныне между нами война.

Я попытался было их остановить, но тщетно. Все трое вернулись к лошадям. И тут раздался голос Рэттлера:

— Прочь отсюда, краснокожие собаки! А за оплеуху заплатите мне сейчас же!

С неожиданной для его состояния прытью Рэттлер схватил ружье и прицелился в Виннету. Индеец стоял прямо под пулей. Все произошло слишком быстро, спасения не было.

В ужасе вскричав: «Уходи, Виннету, быстро уходи!» — Клеки-Петра рванулся и прикрыл собой молодого индейца.