Виниловый теремок

-- Да он... он же на всю голову больной, этот Никита! -- стонал Чистоплюй, не прекращая при этом смеяться. -- Вы... вы бы видели, как он отдыхает! Короче, -- продолжил он уже немного спокойнее, -- выглядит это так: у него там виниловых дисков древних хренова гора, ну и проигрыватель к ним. Причем проигрыватель странный, ну, в общем, пластинок двадцать зараз на него поставить можно. Что он и делает! Ставит десятка полтора пластинок мал мала меньше, "пирамидкой", включает... И начинает перекидывать иглу с одной пластинки на другую! Получается полный бред, крышу сносит почище любой травы. А он глаза закроет -- и балдеет... Я спросил его: мол, чувак, сбрендил совсем? Зачем? И знаете, что он мне ответил? "Я повелеваю звуками в моем маленьком уютном мире. Каждый должен чем-то обладать. Я обладаю звуками. Они мои. И что хочу, то с ними и делаю". О как!

-- Да, знатный он, конечно, дурик... -- хмыкнул Косой. -- Ладно, Чистоплюй, это все лирика. Пока ты там интеллектуально оттягивался, Вождь звонил. У него там очередной магический кристалл сдох. Сегодня на дело идти. Очередь -- твоя. Вождь сказал, шестой микрорайон.

-- Пропади оно все пропадом! -- с Чистоплюя всю веселость как ветром сдуло. -- Сколько можно?! Нет, Косой, ты мне, блин горелый, вот как на духу скажи: сколько можно, а? У нас тут полон двор своих прямо под носом, можно сказать, а надо куда-то тащиться в ночи...

-- Не умничай, Сержик. Вождь сказал шестой микрорайон -- значит, шестой микрорайон. Вождь сказал: здесь не трогать. Значит, не трогать. Чего непонятно? Ручки испачкать боишься? Хочешь со мной поспорить? Или, может быть, с Вождем?

-- Да ладно тебе, Косой, -- устало отмахнулся Серега-Чистоплюй. -Шуток не понимаешь совсем... Вот живем мы здесь, как сыр в масле у Вождя за пазухой. Бабки, водка, девки, травка... Все хорошо. Прямо-таки рай. Но хоть одна тварь скажет мне, почему в этом гребанном раю жарко, как в аду?!

8. Ослепленный наукой

Лунная соната кончилась, игла проигрывателя замерла у самого бумажного "яблока". Минут пять царила тишина. Потом Кассандра вздохнула, встала и принялась разливать чай.

-- Да, есть еще в мире истинные ценности! -- с ностальгической ноткой произнес Зиновий Викентьевич, профессор. -- Спасибо большое, Никита Васильевич.

-- Профессор, вечер долог... -- начал было Ермолай Михайлович, садовник. Профессор перебил его:

-- Знаю, знаю! Мой черед рассказывать. Но уж раз мы начали этот вечер с великого Бетховена, расскажу я вам о нетленности непреходящего... э-э-э... в общем, о том, что истинные ценности -- вечны. Я поведаю вам историю мой соседки. Бывшей соседки, -- тут же поправился он, невольно окинув при этом взглядом свое кошмарное одеяние. И начал рассказывать, мгновенно преобразившись: исчез кое-как одетый бродяга, его место занял уверенный в каждом своем слове лектор.

-- Людей, не озабоченных ежедневным добыванием хлеба насущного, либо теоретическими и творческими изысканиями, как правило, отличает некоторая ленность мышления и легкомысленность поведения. Особа, о которой пойдет речь, никогда в жизни не утруждала себя ни физическим, ни умственным трудом, находясь на полном довольствии у своих почтенных родителей, имевших серьезный вес в обществе. Оная особа, по имени Римма, весь свой обширный досуг посвящала не чтению книг, что было бы весьма похвально, но просмотру бесконечных латиноамериканских телесериалов, которые, к моему невыразимому сожалению, год от года становятся все популярнее, и занимают все больше времени в дневном и вечернем телевещании. Насмотревшись упомянутых сериалов, Римма вовсе утратила всякую связь с реальностью и представления о жизни, и без того более чем скудные, и с головой погрузилась в мир грез и иллюзий. Между тем, положение обязывало ее иногда бывать в свете, и все вышеперечисленное порою становилось причиною серьезнейших недоразумений и нелепейших казусов и конфузов.