Вилы

Пока мятежники штурмовали непокорную Старую Утку, в Екатеринбург вошёл секунд-майор Фишер, которого генерал Деколонг прислал из осаждённой Челябы. Генерал пожертвовал Челябой ради Екатеринбурга. А чиновники, бесполезное «крапивное семя», погибая в сугробах, удержали город до прихода настоящих солдат.

14 февраля сибиряки Фишера в отсутствии Белобородова разгромили базу мятежников в Шайтанке: взяли в плен поголовно всех, кого нашли, взяли казну – 20 тысяч рублей, и отступили, запалив селение с шести сторон.

Из Утки Белобородов увидел за Чусовой дым горящей Шайтанки, бросился назад, но было поздно. Тогда он рванулся к Екатеринбургу – и его встретил огонь сибирских батарей с новых ледяных редутов.

Пока атаман мчался от Шайтанки к Екатеринбургу, из Кунгура пришёл отряд секунд-майора Гагрина и взял только что оставленную мятежниками Старую Утку. Ни с того, ни с сего Иван Белобородов оказался без базы и без надежды на успех. Он потерпел поражение, хотя одерживал только победы.

Сержантская дочка

На завод Старая Утка Белобородова сманил шихтмейстер Павел Жубринский. За 1500 рублей он обещал провести войско мятежников по чусовским заводам купца Саввы Яковлева.

Яковлев сколотил капитал на винных откупах и по совету Ломоносова решил вложиться в уральские горные заводы. В 1769 году на реке Чусовой он купил казённую Новую Утку, а также Старую Утку и Старую Шайтанку Демидовых. После пугачёвского бунта, когда конкуренты ослабеют, Яковлев станет главным промышленником Урала, хозяином 22 заводов – богаче даже самих Демидовых.

Войско Белобородова, ведомое Жубринским, двинулось по Чусовой. Новая Утка и Старая Шайтанка оказались без рабочих: они все сбежали на Старую Утку, чтобы обороняться сообща. Там собралось около 800 чусовских мастеровых. Ими командовал упрямый сержант Курлов. Под его началом было всего шесть «инвалидов», но эта великолепная семёрка сумела организовать рабочих на защиту своих заводов. С Курловым бешено отбивался завод Тис, оттуда Курлов попятился на Чусовую и закрепился на Старой Утке. Он велел поставить рогатки и наморозить ледовые валы. С плотины завода ощерились три батареи из 15 пушек.

Белобородов начал бомбить Утку с Аникиной горы над прудом. Батареи рабочих в ответ крушили избы посёлка, занятого мятежниками: мастеровые ядрами разнесли 49 своих домов. Бунтовщики пошли на приступ. Рабочие картечью скосили две атаки, засыпав ледяное поле пруда телами убитых.

Сержант Курлов послал гонца к управителю Нижнего Тагила. «Мы теперь в огне, – написал сержант. – Народом подкрепите. Худо наше дело». Тагил и сам, без гонцов, понимал, что надо помочь, но высланный отряд угодил в засаду на заводе Висим и не дошёл до Чусовой.

Грандиозный комплекс староуткинского завода ныне стоит заброшенный. Он похож на индустриальный замок. Плотина – словно крепостной вал, пруд и водосброс – оборонительные рвы, ржавые заводские агрегаты – стенобитные орудия и катапульты. Работа с расплавленным металлом похожа на сражение, а горные инженеры – рыцари технологий

А Белобородов начал третий штурм Старой Утки. Мятежники вытолкали на лёд пруда сани с сеном, подожгли, и, скрываясь в густом жёлтом дыму, прорвались к плотине. Защитники-мастеровые полегли в рукопашном бою. Сержанта Курлова и его отважных «инвалидов» зарубили на батареях. Старая Утка пала.

От тех сражений на заводе осталось предание о Насте Курловой, дочери сержанта. Будто бы шихтмейстер Жубринский любил Настю, потому и привёл бунтовщиков – хотел отвоевать девчонку у отца. А на заводе работал Настин жених Паша Мутовкин, плотинный мастер. Настя и Паша вместе были в осаде в заводской крепости.

Руины заброшенного завода Старая Утка. 1854 год

Это Настю сержант Курлов послал гонцом в Тагил – надеялся, что девчушка прошмыгнёт между пикетов мятежников. Но Жубринский узнал Настю и крикнул караулу схватить её. Пленную дочку он издалека показал Курлову: дескать, сдавайся, подмоги вам не будет. А Паша тоже увидел, что Настя в руках у злодея. Ночью он пробрался на стан к мятежникам, зарезал часового и увёл Настю к себе на завод.

В последнем бою, когда погиб сержант Курлов, Паша был ранен. Настя затащила его в свой дом и заперлась. Белобородов приказал поджечь избу. И тут Жубринский упал Белобородову в ноги: не губи мою любовь! Грозный атаман смилостивился, дозволил Насте выйти и вынести приданое для свадьбы. Атаман обещал охранить девку от насилья, а её приданое от порухи. И Настя вышла из дома, волоча на санках израненного Пашу Мутовкина.