Вилы

Пугачёв с атаманами ждал у ворот Пытальной башни. Ворота раскрылись. Под барабанный бой из тёмного проёма строем вышли угрюмые солдаты и встали перед Пугачёвым на колени. Знаменосец склонил знамя. Но с крепостной башни по толпе бунтовщиков вдруг ударила пушка. Это стрелял шихтмейстер Яковлев. С парой солдат он остался на батарее драться до погибели. Мятежники побежали к башне, взобрались на ярус боя, зарубили солдат и повязали Яковлева. Пугачёв отдал шихтмейстера на расправу башкирам. Мстительные башкиры подняли Яковлева на пики.

Пугачёв вернул майору Скрипицыну его шпагу и назначил командовать своим же полком. Но майор быстро осознал, какую ошибку он совершил. С офицерами своего полка он составил заговор: когда мятежники пойдут на штурм Казани, полк ударит им в спину. Ночью при свете лучины офицеры написали об этом письмо казанскому губернатору фон Бранту. А утром офицер-изменник принёс письмо Пугачёву. Майора Скрипицына и других заговорщиков повесили на ветвистой берёзе над Камой. Войско мятежников ушло, а офицеры так и висели на дереве, глядя, как июньский ветер ерошит речной плёс. Жизнь и честь офицеров достались этому ветру.

Воевода Пироговский дотащится с мятежниками до Казани, а там сдастся в плен. Суд лишит воеводу чинов и дворянства, его накажут кнутом и навечно сошлют в Кольский острог «на угрызение гнусной его совести».

Командовать Осой Пугачёв оставил местного крестьянина Ивана Тарасова. 1 августа из Кунгура к Осе придёт майор Папава и выбьет мятежников из крепости. Тарасов укроет свой отряд в лесах, но непреклонный Папава отыщет его и 18 августа в бою у деревни Пещеры перестреляет и переколет всех бунтовщиков.

Ещё месяц после гибели Тарасова по тулвинским рощам будет бродить отряд Батыркая Иткинина, который некогда первым осадил Кунгур. Узнав, что мятеж разгромлен, а Пугачёв пленён, Батыркай сложит оружие.

После победы над Осой Пугачёв расстался с башкирами. Он уходил вниз по Каме на Казань, но за Камой для башкир начиналась чужая земля – не Башкирия, и туда они идти не захотели. Пугачёв принял это. Из всех башкир с ним отправился один лишь Кинзя. Крепко обнявшись, Емельян Пугачёв простился с Салаватом Юлаевым. Снова свидятся они уже только за чертой смерти: там, где рай правоверных своим краем сходится с адом православных.

Уфа по плечу

Пугачёв ушёл из Башкирии, а пугачёвщина продолжалась. В середине июня все силы мятежа притянула к себе пристань Стерлитамак. Башкиры собирались здесь в поход на Уфу. Уфа им была важна так же, как яицким казакам – Оренбург.

Командовал башкирами полковник Каранай Муратов. Зимой он воевал заводы по Каме, потом с Васькой-персиянином сражался в «транжементе» Бакалов, потом увёл свой разбитый отряд в леса. Едва лето задышало зноем, Каранай вышел на берег Агидели и захватил Стерлитамак: тем самым он перерезал тракт от Оренбурга до Уфы. Каранай объявил башкирам общий сбор на великий поход.

Рядом с Каранаем тотчас оказался Каскин Самаров. Он ещё осенью твердил, что место башкир – под Уфой, а не под Оренбургом. Каскин набросился на Уфу в октябре, но не одолел – ни сам, ни под началом Ваньки Чики. Когда Михельсон разбил Ваньку, Каскин укрыл своих батыров за плечами гор. Поражение – не беда: пророк до возвращения в Мекку тоже прятался в Ясрибе. Каскин пошёл на вторую попытку.

Армия Караная выросла до трёх тысяч всадников, когда в неё влился отряд старшины Алибая Мурзагулова. Но Алибай сам для себя ещё не решил, на чьей он стороне. Поначалу он был командиром в корпусе князя Уракова, как и Салават. Сляусин Кинзин, сын Кинзи Арсланова, разагитировал корпус, и вскоре Алибай оказался под Уфой полковником при Чике. Когда Михельсон разгромил Чику, Алибай принёс повинную и был отпущен. А теперь вот снова собрал воинов и очутился на втором круге судьбы: он опять на Агидели и опять идёт на Уфу.

В городе теперь хозяйничал князь Пётр Голицын, спаситель Оренбурга. Он собирал силы для удара по башкирам, и Уфа штопала картузы с порохом. В начале июля князь Голицын перевёл своих драгун из Уфы в Табынскую крепость. Князь не хотел давать врагам преимущество битвы в степи, а башкиры не хотели давать князю преимущество битвы у «транжемента». Поэтому местом сражения соперники избрали дебри Агидели – реки Белой. Но в лесу сильнее всех был сам лес.

Драгуны князя вышли из крепости и погрузились в глубины спелых чащоб. От Табынска до Стерлитамака с поляны на поляну заметалось суматошное сражение. Конные команды летали сквозь дубравы туда-сюда, теряли друг друга и путали отряды врагов со стадами буланов, башкирских оленей. Пушки проваливались в медвежьи берлоги. С ветвей рыси когтями рвали проплывающие мимо знамёна. Растерзанные драгуны вернулись в Табынск, растерзанные башкиры – в Стерлитамак. Между ними стеной стоял лес, где ночью победно завыли волки.