Виктор Цой. Последний герой современного мифа

В Плиеньциемс Цой начал приезжать еще с 1987 года. В 1990-м в багажнике своего «москвича» он привез ящик какой-то очень крутой водки, чем несказанно порадовал отдыхавших в Плинке и соседнем Апшуциемсе москвичей. Впрочем, особо при этом он не шумел, – так, мои родители, располагавшиеся в Айшу, запомнили Виктора очень тихим и спокойным. В конце концов, он, как и все остальные, ездил к морю отдохнуть от шума, а не создавать его[812].

Степан Живов:

С Цоем был знаком я, а не мои родители. Приезжать он стал туда в 1987 году. Я хорошо помню нашу с ним первую встречу. Наташа тоже прекрасно должна помнить, так как знала меня с самого моего детства… Я помню и Цоя, и Наташу, и Лену, и Алену Звягинцеву, помню и буду помнить. Водку Цой привез тогда не какую-нибудь особую, а именно настоящую, крепкую, «сибирскую», пятидесятиградусную… Водку тогда все возили из Москвы и Питера, не забывайте, это был 90-й год. С собой возили все: масло, сахар и другое[813].

Цой с Наташей ездили в Латвию обычно на поезде, а в этот раз поехали на машине (заметьте, отнюдь не на самолете, как писалось в газетах), что позволило им привезти много всяких нужных вещей, ведь это была эпоха пустых магазинов.

«Зелтини» – обыкновенный сельский дом с печным отоплением и небольшим земельным участком. В нем, а точнее в одной из его комнат (с отдельным входом), Наталия Разлогова и Виктор на протяжении трех лет проводили летний отпуск. По словам Бируты, Витя всегда говорил, что нигде ему так хорошо не отдыхается, как в «Зелтини». Что неудивительно – дом отделяла от моря только поросшая соснами и черникой дюна. И там было необыкновенно тихо, а Виктор и Наташа очень ценили покой.

Я устал от чужих городов,
Я устал колоть этот лед.
Я хотел бы уснуть,
Но нет времени спать.
И опять за окнами ночь,
И опять где-то ждут меня,
И опять я готов идти.
Опять…

Но я верю, что ты
Снова скажешь эти несколько слов,
И тогда я готов
Оставить след на этом снегу.
И я знаю, что мне Недолго осталось ждать,
Чтобы снова увидеть Сосны на морском берегу.

Переулки молчат,
Под ногами – усталый асфальт,
Но под крышами город Продолжает жить,
И пускай фонари
Светят ярче далеких звезд –
Фонари все погаснут, а звезды Будут светить.

И я верю, что ты
Снова скажешь эти несколько слов,
И тогда я готов
Оставить след на этом снегу.

И я знаю, что мне
Недолго осталось ждать,
Чтобы снова увидеть
Сосны на морском берегу.

Оставив Наталию с сыном в Плиенъциемсе, Виктор едет в Ригу, откуда на самолете летит в Ленинград за маленьким Сашей, после чего возвращается, и начинается наконец отдых…

Всей семьей они любили ходить за грибами, играли в бадминтон, строили на пляже замки из песка, катались на скейте и, конечно же, рыбачили. Машина Цоя всегда стояла около дома, под окнами. Покоя их никто не нарушал, хотя иногда в почтовое отделение в Апшуциемсе (поскольку в Плиенъциемсе таковое отсутствовало) приходили телеграммы, бывшие поначалу единственной связью с внешним миром.