Виктор

— Третий год! Уже третий год ты проживаешь в моём особняке вместе с троицей других сирот. И я уже жалею, что оставил вас по доброте душевной. Да не просто оставил, а ещё по мере сил пару лет самостоятельно обучал вас магии. А потом принялся нанимать для вас учителей. А эти кровопийцы знаешь сколько дерут за каждое занятие? О! Я бы на эти деньги смог купить перья из крыльев османского грифона! А спустил всё на вас. И кроме всего прочего, тебя, Виктор, мне пришлось с прошлого года возить по другим странам, дабы ты мог тайно обучаться магии у опытных менталистов. Королевство Бирма, империя Ямато, португальские колонии… А твои наставники! Я как вспомню физиономии некоторых из них, так меня дрожь пробирает. Они же явно были отъявленными головорезами и мошенниками! Как я вообще пошёл на такой риск?

— Но именно у подобных людей я почерпнул больше всего знаний и не только магических, — вставил я и поспешно добавил со сладкой улыбкой на устах: — Кстати, ваша милость, они–то и подпортили мой ангельский характер.

— Он у тебя никогда и не был ангельским, — фыркнул вдовец Люпен, который так и не успел обзавестись своими детьми. — И прекращай скалиться, точно полоумный. Лучше внимательно слушай меня, Виктор. Маркиз Меццо весьма уважаемый аристократ. Ежели мы окажем ему услугу, то заимеем серьёзного покровителя, вхожего в высшие круги общества. Нам крупно повезло, что у маркиза возникли проблемы с родом Ройтбургов. И он согласился принять предложенную мной помощь.

— Господин барон, и какая у меня роль в этой афере? — вопросительно приподнял я бровь.

— Не перебивай меня. Изволь сперва полностью выслушать, а затем задавай вопросы, — недовольно выдал учитель, заложил руки за голову и продолжил, глядя в алебастровый потолок с затейливой лепниной: — Ройтбурги — опасные люди. По слухам, на их руках не мало крови, в том числе крови аристократов. Поэтому маркиз начал волноваться за жизнь своей единственной дочери. Ей едва–едва стукнуло семнадцать лет. Говорят, Меццо ни в чём ей не отказывает. А вот двух своих старших сыновей он держит в ежовых рукавицах.

— А они маги какой направленности? — уточнил я и наткнулся на яростный взгляд учителя. — Всё, всё, не перебиваю, ваша светлость. Молчу, как партизан.

— Анималисты, — выдохнул Артур Люпен, нахмурив брови. — У них дар родственный твоему. Как ты помнишь, анималисты способны управлять животными, птицами и прочими гадами. И ты на это горазд. Но всё же у менталистов лучше получается воздействовать именно на человеческий мозг. Среди магов–теоретиков бытует мнение, что у анималистов тот же самый дар, что и у менталистов, только не развившийся. Как если бы они были способны изучить лишь школьный курс математики, а менталисты — ещё и высшую математику. У вас даже имеется множество одинаковых магических умений. Однако менталисты встречаются в природе гораздо, гораздо реже, чем анималисты.

— Всё так, всё так, — покивал я в такт словам барона.

А тот вдруг спросил у меня:

— Виктор, ты знаешь, что через пару дней заканчивается набор во всемирно известную магическую академию Николая Шилле?

— Ага. Видел афиши на площади Трёх императоров.

— Так вот своевольная дочь Меццо наперекор воле отца поступила в эту академию, — мрачно проговорил учитель и сокрушённо покрутил головой. — А ты ведь слышал, какие дурные и опасные там царят нравы? Это не место для благородной девушки.

— Угу, — разнообразил я свою речь, не став второй раз подряд агакать.

Магическая академия Николая Шилле была известна тем, что в неё могли поступить не только дворяне, но и простолюдины. Только в первый же семестр восемьдесят пять процентов простолюдинов отправлялись на мороз из–за банального недостатка знаний и навыков. А в целом за время учёбы погибало пятнадцать процентов студентов. Охренеть, да? Причём большая часть из этих процентов обретала вечный покой ещё на первом курсе.

Нравы же в академии царили жестокие, как и тренировки. Но зато там работали лучшие преподаватели и целители. И те студенты, которые всё–таки получали диплом, считались в Гардарике, да и за пределами империи, офигенными магами со стальными яйцами. Это как если на Земле закончить Гарвард.

Вот в такое «милое» местечко и поступила младшая Меццо. Чем она думала?

Тем временем Люпен продолжил говорить, подкрутив левый ус:

— Теперь ты понимаешь, как тревожится маркиз, учитывая, что Ройтбурги могут как–то навредить его дочери, покинувшей отчий дом?

— Ваша милость, дык, может, запереть неразумную девку в особняке и никуда не пускать?

— Маркиз не станет этого делать. Уже всё решено, Виктор. Его дочь будет обучаться в академии Шилле. Она сломила его сопротивление. И вот тут–то я и посоветовал Меццо какой–никакой, но шанс облегчить жизнь его дочери, — заговорщицки произнёс Люпен и многозначительно посмотрел на меня.

Я пару секунд глупо хлопал глазами, а затем мой мозг сообразил каков план учителя. И я тотчас протестующе заявил, даже подскочив в кресле: