Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя. Том 1

– Нет, я задумалась.

– О чем?

– Об очень многом.

– Ты-то хоть не сердишься на меня, Луиза? – спросила Монтале, сжимая руки подруги.

– За что же я могу на тебя сердиться, дорогая моя Ора? – ответила молодая девушка своим нежным, мелодичным голосом.

– Ну, если бы она и досадовала на вас, – заметила г-жа де Сен-Реми, – бедняжка имела бы, пожалуй, на это право.

– За что же?

– Мне кажется, она из такой же хорошей семьи и такая же красивая, как вы.

– Матушка! – вскричала Луиза.

– В сто раз красивее меня – да! Но из лучшей семьи – это, пожалуй, нет. Однако я не понимаю, почему из-за этого Луиза должна на меня сердиться.

– А вы думаете, ей весело похоронить себя в Блуа, когда вы будете блистать в Париже?

– Но, сударыня, ведь не я же мешаю Луизе отправиться в Париж. Напротив, я была бы счастлива, если бы она переселилась туда.

– Но мне кажется, что господин Маликорн, всемогущий при дворе…

– Ах, сударыня, – ответил Маликорн, – в этом мире каждый заботится о себе.

– Маликорн! – остановила его Монтале. И, наклонясь к молодому человеку, прибавила шепотом: – Займите госпожу де Сен-Реми, спорьте или миритесь с ней, только займите. Мне нужно поговорить с Луизой.

И легкое пожатие руки наградило Маликорна за ожидаемое повиновение.

Маликорн нехотя подошел к г-же де Сен-Реми; между тем Ора обняла подругу и спросила:

– Что с тобой? Скажи, может быть, ты действительно меня разлюбишь за то, что я буду блистать при дворе, как говорит твоя мать?

– О нет, – едва сдерживала слезы Луиза, – напротив, я очень счастлива за тебя.

– Счастлива? А между тем ты, кажется, готова расплакаться?

– Разве плачут только от зависти?

– А, понимаю! Я еду в Париж, и это слово напоминает тебе об одном человеке!..

– Ора!

– Который когда-то жил в Блуа, а теперь живет в Париже.

– Не знаю, право, что со мной, но я задыхаюсь.

– Так плачь, если не можешь улыбаться…

Луиза подняла свое кроткое личико, по которому катились крупные, блестевшие, точно брильянты, слезы.

– Сознайся же, – настаивала Монтале.

– В чем?

– Скажи: почему ты плачешь? Без причины не плачут. Я твоя подруга и сделаю все, о чем ты попросишь. Поверь, Маликорн имеет больше влияния, чем думают! Скажи: ты хочешь попасть в Париж?

– Ах! – вздохнула Луиза.

– Ты хочешь в Париж?

– Остаться здесь, одной, в этом старом замке, когда я так привыкла слышать твое пение, пожимать твою руку, бегать с тобой по парку! О, как я буду скучать, как скоро я умру!

– Тебе хочется в Париж?

Луиза вздохнула.

– Ты не отвечаешь?

– Какого ты ждешь ответа?

– Да или нет; по-моему, ответить не трудно.

– Ах, ты очень счастлива, Монтале!

– Значит, ты хотела бы быть на моем месте?

Луиза молчала.

– Упрямица! – упрекнула ее Ора. – Ну, виданное ли дело иметь секреты от подруги? Сознайся, что ты умираешь от желания переехать в Париж, от желания увидеть Рауля.

– Я не могу сказать этого.

– Хорошо, Луиза. Ты видишь патент?

– Конечно, вижу.

– Ну, так я выхлопочу для тебя такой же.

– С чьей помощью?

– Маликорна.

– Ора, ты говоришь правду? Это возможно?

– Если Маликорн достал патент для меня, то нужно, чтобы он сделал то же и для тебя.

Услышав свое имя, Маликорн воспользовался этим предлогом, чтобы закончить беседу с г-жой де Сен-Реми. Он обернулся:

– Что угодно?

– Подойдите, господин Маликорн, – с повелительным жестом проговорила Ора.

Маликорн повиновался.

– Такой же патент, – произнесла Монтале.

– Как?

– Еще точно такой же патент. Кажется, ясно? Мне он нужен!

– Ого! Нужен?

– Это невозможно, правда, господин Маликорн? – кротко спросила Луиза.

– Гм! Если это для вас…

– Для меня, да, господин Маликорн, для меня…

– И если мадемуазель Монтале тоже просит об этом…

– Не просит, а требует.

– Тогда придется повиноваться.

– И вы получите для нее назначение?

– Постараюсь.

– Без уклончивых ответов. Еще на этой неделе Луиза де Лавальер будет фрейлиной принцессы Генриетты.

– Как у вас все просто!

– На этой неделе, не то…

– Не то?

– Вы возьмете обратно мой патент, господин Маликорн. Я не расстанусь с подругой…

– Дорогая Монтале!

– Хорошо. Пусть ваш патент остается при вас. Мадемуазель де Лавальер будет фрейлиной.

– Правда?

– Да, да.

– Так я могу надеяться, что уеду в Париж?

– Можете быть уверены.

– О, господин Маликорн, как я вам благодарна! – воскликнула Луиза, прыгая от радости.

– Притворщица! – сказала Монтале. – Уверяй меня теперь, что ты не влюблена в Рауля!

Луиза покраснела, как майская роза. Вместо ответа она подошла к матери и обняла ее.

– Господин Маликорн – переодетый принц, – заметила старая дама, – у него неограниченная власть.

– Вы тоже хотите быть фрейлиной? – спросил Маликорн, обращаясь к г-же де Сен-Реми. – Пока я здесь, придется мне для всех добыть назначения.

С этими словами он вышел, оставив бедную г-жу де Сен-Реми в полном смятении, как сказал бы Таллеман де Рео.

– Ну, – прошептал он, спускаясь с лестницы, – это будет стоить еще тысячу ливров. Что поделаешь! Мой друг Маникан ничего не устраивает даром!

XXXI. Маликорн и Маникан

Появление этих двух новых действующих лиц в нашей повести заслуживает некоторого внимания со стороны рассказчика и читателя.