– Да, именно, помолодел! Все мысли, раздумья – они нахлынули позже. А тогда я помолодел, помолодел. Мы расстались с Шошо ещё в юности – разлетелись каждый в свою строну, своей дорогой. Да и была ли между нами дружба? Не знаю. Что-то было. Потом мы не встречались. Но я всё время думал о нём. Несколько раз я случайно получал о нём какие-то сведения... Вот и всё... Я бежал с кладбища, после встречи с Шошо, я снова был юн. Знаешь, так в юности бывает: встретишь что-то, что-то ужасное, старое, больное и думаешь: бр-р... надо же, какой ужас бывает, но он не про меня – таким мне никогда не быть! Эгоистичное, глупое чувство... недальновидное, но очень острое, свежее! Вот почти с таким чувством я, сам – старик и сам – человек, потерпевший поражение, и бежал. Он долго бился об стену, Шошо – у него ничего не получалось, унижение, тоска... Из прекрасного юноши он превращался в измученного неудачами и горем человека. Он мечтал об аплодисментах, о поклонницах, цветах, а видел в зеркале лицо, которому не только уж никто хлопать не будет, а хорошо если не вызовет оно сожаление. Его мечта умирала и вместе с мечтой умирал он. Или наоборот: он умирал и умирала и она – мечта, единственная верная спутница всех его печалей. Где-то в юности он даже попел немного: так, дурные концерты на задворках, в дурных залах и для публики, от вида которой ему не хотелось жить. Ну, конечно, была в его судьбе и классическая ерунда, вроде пения в ресторанах потому что надо же было ему чем-то зарабатывать, а потом, кажется, он даже и этим уж не мог зарабатывать и докатился до стройки, на которой работал то ли простым рабочим, то ли прорабом... Тут я многих деталей не знаю, потому что я многого не уловил в рассказе старух, потому что меня всё время дёргали мои товарищи-могильщики и кричали, да и старухи были такие ветхие, что сами всё время путались... Да и расспрашивал я так... словно мне это не очень-то и интересно. Одно я понял: до самого последнего дня он надеялся, что всё ещё сбудется, что по городу будут афиши – певец Шошо и молоденькие влюбленные в своего кумира девушки будут кидать ему, стройному красавцу, большие букеты, он не сдался – он был всегда очень сильный парень, Шошо! А знаешь ли ты, каково это – не сдаться и надеяться до последнего дня, видя, что вот он уже, твой последний день, приближается, и уже различимы детали и ни в чём нет уже смысла! Как металась, как плакала, должно быть, перед смертью его душа! Шошо, Шошо!.. Я не выдал никак себя его родственникам, потом, кроме старух пришли ещё какие-то люди, я не обнаружил никак своей дружбы с покойником, я стоял скрытно, а потом я сбежал с этого ужасного кладбища и чувство тайны, которую я вдруг нечаянно подсмотрел, владело мной... Словно я опять в эстрадном училище, и кто-то сказал мне: вот он, Шошо, кончит так – кладбище, старухи, а позади ничего нет – ни афиш, ни влюбленных девушек, ни великого певца Шошо, а только страстная до безумия и так и не воплотившаяся в явь мечта, и я крещусь и думаю «боже мой! Какой ужас! Бедный Шошо! Но со мной-то такого не произойдет! Я сделаю всё, чтобы не произошло!» Нет, друг мой, когда умираешь спокойно, зная, что сделал всё, что хотел, выполнил всё предначертанное, когда мечта сбылась, сбылась пусть не так ярко, как грезилось в юности, но сбылась, когда душа спокойна – это одно, а когда вот так, как Шошо – это совсем другое... Как металась и плакала, должно быть, перед смертью его душа! Бедная душа! Бедный Шошо!
Он глубоко в последний раз затянулся сигаретой и отбросил окурок на кладбищенскую дорожку.
– Ты узнал в Шошо себя! Свою собственную судьбу! Почти свою судьбу! – прошептал потрясенный рассказом Не-Маркетинг. – Но почему?! Почему с ним произошло так?! Кто виноват?
– Никто... Виноват только тот, кто заставил его мечтать... Но никто не заставлял его – он выдумал свою страстную мечту сам.
Глава XXI
«Восстаньте из гробов!»
– Он был странный... Там, где мы оба с ним были, все были немного не такие... Там это было вроде бы и нормой. Там все мечтали. Другие, те которые без мечты, туда просто не приходили. Но вообще, он был странный... Не смог! Не достиг! – сказал Иван Бобылёв.
– Но почему он должен был достичь, бедный Шошо?! – спрашивал Не-Маркетинг. В глазах его стояли слезы. – Кто дал ему это задание?! Кто дал задание тебе?!
– Не знаю... Наверное, я верил, что именно я должен сделать это. Нечто вроде идеи богоизбранности.
– Но почему именно ты, именно ты и Шошо оказались зараженными этой идеей?!
– Просто так... Случайность!
– Не-ет, такого не может быть!..
Кругом были кладбищенские ограды. Старый участок Мазолевских был в живописном уголке кладбища: много деревьев...
– Тысячи людей едят, пьют, ни о чем таком не думают... А ты должен быть искупительной жертвой! Знаешь, я тут видел одного замечательного пьяницу!.. Он сидел себе на ступеньках подземного перехода и ни о чем не думал!