Вихрь преисподней

– И потому ты избил меня?! – проговорил Не-Маркетинг с презрением. – Это ты во всем виноват! Я помню, как бродил там, между домов... Мне кажется, я по-прежнему брожу: бедный, несчастный потерявшийся мальчик!.. И серое небо!.. И ужасное коммунистическое время! Я помню его, оно по-прежнему живет во мне, – время, когда не было информаций.

– А-а, вот ты о чем! – протянул Иван Бобылев. – Опять заладил!

– Да, заладил... Ведь ты об этом не думал!..

Иван Бобылев поморщился.

На дороге опять возникла заминка. Они ехали теперь очень медленно.

– Знаешь, в чем твоя главная, самая ужасная вина передо мной?

– Я знаю, что ты хочешь сказать! Знаю, что ты имеешь ввиду... Подросток, несчастный подросток, который так мучался в советское, коммунистическое время!

– Да, он мучался! – истерически громко воскликнул Не-Маркетинг.

– Конечно мучался! Неужели ты думаешь, что я сомневаюсь?! – саркастически проговорил Иван Бобылев. – Сейчас повсюду всевозможные информации: кругом рекламы, объявления, всевозможные различия и разницы – новые автомобили, магазины, витрины с товарами, все пестрит, мельтешит, переливается... Газетные киоски, афиши, сколько всего пестрого и разнообразного на любом лотке... Все информация, информация! А радио: из кафешек, из магазинчиков, из автомобилей! А десятки телеканалов? Раньше ничего этого не было!..

Тут Иван Бобылев язвительно улыбнулся.

– О, ты хороший актер! Ты отличный актер! – в тон ему воскликнул Не-Маркетинг. – Ты изображаешь меня... Не так: ты озвучиваешь мои мысли! Ты вышучиваешь их. Я вижу, заблуждался, когда думал – ты меня не понимаешь... Итак... Что же остановился? Давай, продолжай, рассказывай, что думал тот глупый и не заслуживавший сострадания подросток!

– Ну что ты! Он заслуживал огромного сострадания! Как он тогда мучался! Тогда, в советское время, кругом был серый унылый город, в нем не было никаких отличий, кроме самых минимальных, в нем не было множества информаций. Серое небо, серые здания, и унылый, вечно подавленный подросток бродил по серым, полностью лишенным информации улицам. Это был ужас!

– А разве не мука это, когда кругом нет никаких информаций, о которых можно поразмыслить, от которых можно оттолкнуться! Ему особенно была нужна информация: подросток, бедный подросток! Он только начинал жить! Разве можно начинать в вакууме, в пустоте, особенно, когда он точно не знал, что именно начинать?! Кругом – никаких информаций! Это был ужас! Ужас и для взрослого, но для подростка это был особенный ужас! Ты понимаешь, что я имею ввиду?!

– Да-да! Ты... То есть он... Он бродил, он страдал, поговорить о своей беде – не с кем... Я, законченный мерзавец и подлец, совершенно не помогал тебе... То есть ему... Тьфу ты!.. Да что же я! Сам начал о тебе в третьем... А кругом лишь пустые серые стены, лишь мрачность, лишь вата, в которой глохли звуки...

– Да, именно! – с жаром согласился Не-Маркетинг, словно сказанное Иваном Бобылевым не было пародией и насмешкой. – Раньше, до того, как он начал входить во взрослую жизнь, он как-то обходился без информаций... Ещё бы! У него были свои, внутренние – его фантазии, мечты! Но для взрослой жизни внутренней информации мало. Нужно что-то... Что-то, что создает предпосылку. Предпосылку взорвать, удивить, встряхнуть мир собственной информацией. Но как можно встряхнуть мир, в котором информации глохнут, в котором с самого начала информация – не жилец?! Мир, в котором нет никаких информаций... Улицы, навевавшие тоску...

– А знаешь, ведь в то время было много мальчиков, которые ходили по тем же улицам и были счастливы! – проговорил Иван Бобылев.

– Не было мальчиков!

– Были. Они ходили по улицам и были счастливы и не ждали ничего от отцов. А знаешь, почему были счастливы?..

– Я не хочу ничего слушать! Мой маленький хрупкий мальчик, мало что понимающий, брошенный на произвол судьбы... На какие муки ты обрек его!.. Серость, тишина, бессловесность, а главное – не с чего начать, даже если есть желание что-то изменить. Это жуткая, нечеловеческая, непередаваемая мука...

Иван Бобылев подскочил к сыну, схватил его за голову и повернул её к отражению на плексигласовой перегородке, что отделяла водителя от салона:

– Видишь, какая у тебя сейчас голова? – закричал он.

– ... – Не-Маркетинг пытался высвободиться и всё же дико смотрел... Смотрел на собственное отражение!

– Большая! – кричал Иван Бобылев. – А была маленькая, чуть больше грецкого ореха. Ты был дебил! Умная мысль в твою глупую голову уместиться не могла. У тех мальчиков головы были нормальные: бродили они по тем улицам с ужасными отцами и были счастливы!

– Не-ет, не-ет, почему?!

Иван Бобылев отпустил сына.

– У тебя был порок в развитии!.. У тебя слишком сильно работала какая-то железа. Она выделала гормон, угнетавший рост головы, только и всего. Тупость, проклятая тупость, дебилизм, искривление мозгов, проклятое сумасшествие... Проклятая железа, за что ты сделала моего сына таким?! – вскричал Иван Бобылев. – Ведь он же мог быть нормальным человеком!

Не-Маркетинг смотрел на отца. Тот повернулся к сыну, проговорил: