Вик Разрушитель

– Пожалуй, я пойду, – заторопился Целитель. – Список готов. С утра пошлите кого-нибудь в город. Все расписал, когда и что давать. До свидания!

– Спасибо, Олаф, что откликнулся на просьбу!

– Пустяки! Мне уже самому интересно, что происходит. Если не против, я завтра вечерком загляну в гости.

– Обязательно заходите.

– И еще, – голос невидимого Олафа уплывает. – В случае ухудшения срочно вызывайте. Днем или ночью. Весьма интересные симптомы. Мне, как Целителю, будет полезно понаблюдать за течением болезни.

Голоса стихли, а в мои губы ткнулось что-то жесткое.

– Пей, это брусничный морс, – голос смутно знаком. Кажется, это одна из девушек-горничных. Имя у нее забавное.

– Ванда? – разлепляю губы, потрескавшиеся от жара.

– Я, я, – раздалось в ответ. – Эка тебя корежит-то, болезный. Потихоньку давай, вот молодец! Я тебе сейчас мокрую тряпку на лоб положу. Не понимаю, почему господин Олаф не стал лечить тебя магией! К утру был бы свежий, как огурчик!

Неторопливое бормотание и холод, остужающий голову, опрокинули меня в беспамятство. Но женщина в белом ко мне больше не приходила, и я закачался на зыбких черных волнах, как будто снова очутился на палубе «Ушкуйника». Только теперь я успокоился и крепко, без сновидений, заснул.

3

С постели я встал через четыре дня. Поддерживаемый под руку Вандой, я спустился с лестницы и попросился на улицу. Осень уже прочно вступила в свои права, задувая холодными ветрами. Солнце то и дело ныряло в темные облака, напитанные влагой. Где-то за Москвой свинцовое небо грозило опрокинуться многодневными дождями.

– Тебе нельзя на улицу, – твердо проговорила девушка.

– Ну, Ванда, – протянул я. – Я ненадолго. Прикроюсь пледом и посижу на лавочке.

– Ванда, отведи его на веранду, – раздался голос Людмилы Ефимовны, неслышно подошедшей к нам со спины. Она куталась в огромный шерстяной платок и озабоченно вглядывалась в мое лицо. – Ты в порядке, Вик?

– Голова кружится, – признался я. – И слабость.

– Больше никаких изменений? Все по-прежнему?

– Наверное, – я недоуменно пожал плечами. – Сразу и не скажу. Ну и пить хочется много.

– Хорошо, – улыбнулась Светина мама и кивнула Ванде, показывая, что меня можно конвоировать на открытую веранду и дать возможность подышать свежим воздухом.

И все же интересно, с чего вдруг я заболел? В луже на полигоне искупался, ну так не в первый раз! Да и погода в тот день была нормальной: солнышко светило, тепло. Хоть и осень.

С помощью Ванды – как маленького обихаживает! – я уселся в кресло-качалку, и накрытый пледом, стал созерцать окрестности. По дороге проехало несколько автомобилей в сторону КПП, пару раз мелькнул бронированный борт Старейшины. Раскатываются туда-сюда. Вот проехал школьный автобус. Значит, скоро Светлана с Ромкой и Ленкой заявится. Размеренно покачиваясь, я прислушивался к своему состоянию.

Странно как. Легкость в теле необычайная, и если бы я оставался обычный человеком, не заморачивался произошедшим. Что же со мной произошло? Неужели еще одна инициация? Специально этим вопросом я не интересовался, но кое-что читал. Магические способности, активированные необычайно сильной искрой, провоцируют выплески Дара, могут менять направленность. Например, получил человек способность управлять Стихией Воды, а при повторной инициации меняет ее кардинально. Не получилось ли так, что моя антимагия разрушилась, и я стал нормальным одаренным? Было бы очень здорово!

– Привет! – гаркнул над моим ухом Ромка. Стервец, как только пробрался незаметно? Неужели я так отвлекся? – Сидишь со стеклянными глазами! Светка даже испугалась за тебя!

Послышалась смачная затрещина.

– Эй, чего дерешься! – завопил пацан.

– Вали отсюда, – голос у Светы с угрожающими нотками. – У меня рука тяжелая, сам же знаешь.

– Подумаешь, овладела техникой «воздушного удара», теперь можно на мне испытывать? – заныл Ромка, но благоразумно исчез.

Рука Светы взлохматила мои волосы на затылке.

– Тебе лучше? – спросила «сестра». – Ты так странно смотрел на нас, словно действительно остекленел. Я испугалась.

Я задрал голову и посмотрел на Светлану. За эти несколько дней, что я провалялся в постели и не видел ее, успел соскучиться. Глубокая чернота глаз со знакомым прищуром; на голове косицы сложены в замысловатую конструкцию, закрепленную массивной серебряной заколкой в виде какой-то мифической птицы. Почему мифической? Я не орнитолог, но таких в природе не бывает. Сквозь полуоткрытые губы поблескивают жемчужины ровных зубов. Мне стало жарко и отчего-то стыдно. Поспешно опускаю голову.

– Да вот, призадумался, – бормочу тихо и яростно тереблю край пледа. – Как дела в школе?

– Ой, о тебе все время спрашивают! – Света вышла из-за спины и встала напротив меня, прислонившись к перилам веранды, скрестив руки на груди. – Хотели даже всем классом приехать, да я запретила. Ты же еще слаб! Представляешь, что они здесь устроили бы! Да ну! Сам скоро придешь.

– А как Самсон Яковлевич? Интересовался?