Вик Разрушитель

– Федор Ильич ждет именно вас. Господин Булгаков хочет разговаривать с вами, – девушка наморщила лоб. – Мне помочь вам, хозяйка?

– Нет, ступай вниз. Скажи отцу, что я приду, как только буду готова.

Закрыв за служанкой дверь, Аксинья на мгновение задумалась, глядя на свое отражение в ростовом зеркале. Там, в серебристой амальгаме, таинственно блестящей в мягком полусвете комнаты, вырисовывалась стройная фигура молодой красивой женщины с длинными распущенными по плечам и спине волосами, с привлекательными тонкими линиями лица. Тихо вздохнув, княгиня стала приводить себя в порядок, искренно недоумевая, по какому поводу Булгаковы заявились к ней. О чем можно разговаривать с представителем рода, который никак не пересекается с Гусаровыми? Разве что военное сотрудничество… Боевая группа под руководством старшего брата Аксиньи Бориса являлась не сколько конкурентом Булгаковым в секторе частной охранной службы, а дополнительной силой в Московском воеводстве. Императору выгодны зубастые Семьи, но никогда – сильные и опасные своей боевой выучкой. Поэтому частные армии были только у тех родов, которые проявляли лояльность императорскому клану. И то с определенными ограничениями.

Впрочем, Аксинья никогда не лезла в дела мужчин Рода. Она знала, что появись Мамонов с законным требованием отдать ему Андрюшеньку – сыночка несчастного, вынужденного жить под чужим именем в приюте – отец дрогнет и заставит ее вернуться вместе с ребенком в Ленск.

Когда она появилась в Москве, отец показал свое отношение к дочери. Радости в его лице после признания Аксиньи, что она спрятала сына, не было совершенно. В ее рассказ Глава Рода не поверил, решив, что между дочерью и зятем произошел неприятный конфликт. С тех пор прошло четырнадцать лет, полных взаимных упреков и ожидания предъявленного счета от «золотого клана».

Надев на себя платье темно-вишневого цвета, Аксинья не забыла про защитные амулеты: браслеты на запястьях, кольца на пальцах. Доверия к Булгаковым у нее не было. Возможно, что под маской юриста скрывается сильный ментат, который будет влиять на нить разговора и подталкивать княгиню к нужному результату. Нужна защита от вмешательства извне.

Здесь и крылась главная интрига, зачем молодой князь Булгаков почтил своим вниманием именно ее, а не отца? Не подозревая об истинных причинах, Аксинья, гордо распрямив плечи, спустилась по лестнице прямо в гостиную, степенно поздоровалась со вставшим при ее появлении Иваном Булгаковым (статус женщины не позволял относиться к ней как к обычной дворянке), холодно посмотрела на двух мужчин в строгих деловых костюмах, склонивших головы.

– Отец, вы меня звали? – повернулась она к пожилому кряжистому мужчине в домашнем костюме мышиного цвета, неподвижной глыбой маячившему возле окна.

– С тобой хочет поговорить Иван Олегович, – с трудом скрыв недовольство в голосе, ответил Глава. – Правда, я не понимаю причины такого интереса к тебе, дочь.

– Я тоже не понимаю, – раздвинула в улыбке ярко-рубиновые губы Аксинья, чарующе плавно прошла мимо Булгакова, демонстрируя свою фигуру, затянутую в тонкую ткань.

Иван Олегович посмотрел на нее с видом опытного мужчины, проявив мудрую сдержанность и скрытое восхищение женской красотой. Жестом предложил княгине сесть, и только потом сам опустился на диван. Вытянув правую руку, он дождался, когда один из юристов вложит в нее тонкую коричневую папку.

– Я бы не хотел, чтобы наш разговор вышел за стены вашего дома, – Иван обращался больше к Федору Гусарову. – Он очень важен для вас, в первую очередь.

Булгаков поднял папку, словно демонстрируя ее в качестве какого-то тайного оружия, потом бросил рядом с собой.

– Давайте без предисловий, Аксинья Федоровна. Ваш сын Андрей взят нашей семьей под опеку. И сейчас живет в клановой усадьбе Булгаковых. В моем доме, если быть точным, – Иван с малой толикой сожаления смотрел на побледневшую княгиню. Удар был неожиданным, и сдержать свои эмоции она не смогла. Интересно, начнет ли сейчас женщина играть роль ничего не понимающей женщины? Если да – Булгаков будет разочарован.

Аксинья с трудом сдержалась, чтобы не сорваться в истерику. Все-таки жизнь в семье Мамоновых приучила к осознанным действиям, а не к дурацким эмоциям.

– Вы шантажируете или говорите правду? – сжав губы в тонкую линию, спросила она.

– Я захватил с собой документы, подтверждающие мою опеку над вашим сыном, – Иван небрежно передал злосчастную папку маячившему рядом юристу, которая тут же оказалась в руках Аксиньи. – Конечно, по этим бумагам вы не являетесь матерью Андрея, так же, как и Вик не является Андреем. Но мы осведомлены о вашем родстве. Поэтому не советую сейчас затевать тяжбу против нас, а принять во внимание сложившуюся ситуацию.