Вик Разрушитель 3

— Будет большая драка, — кивнул князь. — В суде, скорее всего, мне не удастся отбить сына у Булгаковых, но ждать три года слишком опасно. Как бы они его не перетянули в свой клан или не отдали в качестве доброго жеста Мстиславским.

— А такая вероятность существует? — задумалась княгиня, положив свою ладонь поверх мужниной.

— Очень большая, — подтвердил Георгий. — Что-то вроде подарка, закрепляющего союзные договоренности. Взамен Мстиславские могут расщедриться на земли или какие-нибудь активы.

— Но Андрей недвусмысленно дал понять, что признает нас родителями, — вздохнула княгиня. — Правда, выдвинул свои условия…

— Которые мы успешно выполняем, не так ли? — Мамонов наклонился к жене и легкими поцелуями в щеку показал свои чувства. И в самом деле, Аксинья зажгла в нем огонь молодости, даже старшие жены удивлялись его пылкости, не осознавая, что князь думает сейчас только об одной женщине.

— Что-то такое ощущаю, — с неуверенной улыбкой ответила Аксинья. — Но я бы хотела как можно скорее решить вопрос с сыном. Мне было бы спокойнее, если император признает его Мамоновым официально. Суд здесь не поможет. Нужно идти окольными путями.

— Отец только что сказал именно так же. Мы не выиграем дело.

— Тогда остается аудиенция у императрицы, — твердо заявила жена.

— Сначала я встречусь с Булгаковыми! Прощупаю их позицию, спровоцирую слегка и посмотрю, что они будут делать. Ну и потребую встречу с Андреем.

— Маловероятно, — покачала головой Аксинья. — У нас никаких доказательств родства.

— Когда ты виделась с сыном, внимательно на него смотрела? На кого он похож?

— Ну, на меня-то не очень, — усмехнулась женщина. — Кое-какие черты просматриваются, но слабо.

— Смотри, что я обнаружил в старых семейных архивах. Старый хрыч держал у себя пару альбомов с древними фотографиями, — Мамонов полез во внутренний карман пиджака и достал оттуда потертое на изгибах и потускневшее фото, залитое в тонкую защитную пленку. — Я только недавно вспомнил о них, представляешь! Это мой прадед — Аким Мамонов, Глава рода. Похож?

— Весьма, — признала Аксинья, внимательно вглядываясь в суровое лицо пятидесятилетнего мужчины в строгом костюме-тройке. Рубленые скулы, тяжелый подбородок, пронзающий взгляд — если все черты взрослости сгладить, то на снимке проявлялся Андрейка.

— Насколько помню, дед Аким не любил носить бороду, это уже в глубокой старости, перед смертью, стал отращивать ее. Повезло, что он здесь без метлы, — пошутил Мамонов. — И вот еще… Что скажешь?

Он извлек из кармана еще одну карточку. Это была фотография картины, которую Аксинья видела в родовом поместье Мамоновых. Потемневший от времени портрет первого Главы Рода, приявшего искру Источника, был нарисован каким-то художником, неведомыми путями попавшим в якутские земли, и чье имя уже затерялось в веках. Добр Мамонович еще молодой, дерзкий, с открытым взглядом, стоит за спиной сидящей на стуле красивой женщины, положив на ее плечи мощные, с прожилками вен руки, привыкшие к тяжелому труду.

— Если убрать бороду и сделать волосы потемнее — то вылитый Андрей, — выдохнула Аксинья. — Надо же, я не обращала на этот портрет внимание, а с годами и вовсе память о нем выветрилась.

— Мой самый убойный аргумент, — помахал фотографиями Мамонов. — Для суда, крючкотворов поганых, они не являются доказательством родства, но Булгаковым я рот заткну.

— С Андреем все нормально, я разговаривала с Иваном Булгаковым, — сказала Аксинья. — На мою просьбу встретиться с сыном, он ответил отказом. Говорит, пока рано. Глава рода категорически запретил какие-либо контакты с Андреем.

— Затаились, — хмыкнул князь, потерев в задумчивости гладко выбритый подбородок. — Ну, уж меня-то не смогут проигнорировать. Наведаюсь к Олегу, поговорю.

— Сначала поговори с полковником Кольцовым, — посоветовала Аксинья.

— А это кто такой? — удивился Мамонов. — Военный или из спецслужб?

— Начальник отдела «К», который курирует детей-сирот, имеющих искру одаренности. Когда они покидают приюты, то к каждому из них прикрепляют офицера. У Андрея, к примеру, тоже есть такой человек. Майор Рудаков, кстати. С ним тоже не мешает встретиться. Вдруг что подскажет.

— Ладно, приму к сведению. А что с Кольцовым? Есть телефон?

— Конечно. Визитка в моей комнате лежит… Так ты сегодня здесь остаешься?

— Если не прогонишь, — белозубо улыбнулся князь. — С твоим отцом и братьями я как-нибудь договорюсь.

— Чего ж прогонять-то, раз твердо решил остаться, — слабо отмахнулась Аксинья. — А мнение братьев тебя никогда не волновало.

…Мамонов открыл глаза, сонно поморгал и хриплым ото сна голосом спросил:

— Который час?

— Восемь, — кинув взгляд на прикроватную тумбочку, где сыто пощелкивал стрелками будильник. — Пора вставать. Не опоздай на встречу с Кольцовым.

— Да, конечно, — поцеловав супругу, князь упруго поднялся, накинул на себя халат. — Ты бы поспала еще.

— Я рано встаю, не переживай за меня.

— Ну, как хочешь, — Мамонов скрылся в ванной комнате.