Вик Разрушитель 3

— Что там интересного? — мои размышления прервал голос опекуна. Он забрал газету и сразу же увидел фотографии. Вздернул брови от удивления, даже не пытаясь скрыть эмоции. — Вот так дела…

Булгаков кинул взгляд на меня, потом снова на снимки, похмыкал и быстро прочитал заметку. Отбросил ее в сторону, зашуршал стопкой непрочитанной прессы, выискивая что-то свое. Воскликнул оживленно:

— Ага! Вот еще!

И в самом деле, «Утренняя Москва», считавшаяся полуофициальным рупором столицы, тоже опубликовала серию снимков с моими родителями. Как будто ничего интересного в жизни за последнее время не происходило! Я пытался ухватиться за ниточку предупреждений, вихляющую передо мной в смутной пелене догадок, но пока не мог прийти к какой-то определенной мысли. «Читай прессу». Прочитал. Мама встречается с отцом, в этом ничего странного. Она еще довольно молода, очень привлекательна, и теперь компенсирует годы вынужденного разлада. Не с кем-то же развлекается, а со своим законным мужем! И чего все возбудились? Это только для меня инсценировка!

— Забавно, не ожидал, — Булгаков отбросил газеты, закинул ногу на ногу, обхватил колено руками. — Рад за Аксинью Федоровну. Может, ей удастся обрести спокойствие разума, чтобы начать жизнь по-новому. Она тебе ничего не рассказывала про свое прошлое?

— Зачем ей раскрываться перед чужим человеком, да еще подростком? — старательно делаю удивленное лицо, а у самого сердце дико колотится. Вдруг Булгаковы все знают?

— Хм, ну, мало ли что. Например, не говорила ли, что ты похож на ее умершего сына?

«Говорила, еще тогда, при первой встрече в кафе, — невысказанные мысли забегали по черепной коробке, натыкаясь друг на друга как всполошенный табун лошадей. — И потом, в Евпатории призналась, что я ее сын. Но вам-то зачем знать?»

— Насчет сходства говорила, даже расплакалась, — я не стал скрывать обстоятельства нашего разговора в кафе. — Поэтому, наверное, и решила помочь со взносом.

— А в Крыму?

— Ничего, — мой голос не дрогнул.

— Странно другое, Вик, — задумчиво произнес опекун. — Зачем она вообще приехала туда. Проявлять такие невероятные эмоции по отношению к человеку, не являющемуся даже ее дальним родственником — совершенно нелогичный поступок.

И снова этот странный, испытующий взгляд.

— Возможно, я таковым для нее и стал, — пожимаю плечами. — А вообще, я ее приглашал в Крым на соревнования. Как бы в благодарность…

Опасный для меня разговор прервала Людмила Ефимовна. Она заглянула в гостиную, и улыбнувшись, сказала, что ужин готов, и всех ждут к столу. Потом добавила:

— Вик, позови, если не трудно, Свету. Опять, наверное, надела наушники и через визор с подружками общается.

Я с облегчением улизнул из гостиной, ощущая на своем затылке очень внимательный и сверлящий взгляд Ивана Олеговича.

— Мальчишка знает о своих родителях, — задумчиво произнес Булгаков. — Княгиня рассказала ему всю правду, когда приезжала в Евпаторию. Очень плохо, что Вик не хочет, чтобы мы знали об этом. Не доверяет, а значит, строит какие-то планы.

— И что ты так разволновался? — супруга взяла в руки «Утреннюю Москву», рассеянно пробежалась взглядом по снимкам и текстам. — Закон на твоей стороне, ты имеешь больше привилегий как опекун. Мамоновы своего сына не заберут даже через суд, как бы им этого не хотелось. А вот с чего вдруг Аксинья воспылала любовью к Жоре? Почти пятнадцать лет показывала ему пальцем на дверь, а теперь открыто демонстрирует свои чувства.

— У князя Мамонова три жены, и судя по его виду, он нисколько не этим фактом не смущен. Дорогая, почему тебя приходится дожидаться на ужин столь долгое время?

Она строго взглянула на Свету, благоразумно прячущуюся за моей спиной.

— Прости, мамуля, — в этот раз дочь была не в своих ужасных шортах и футболке, что не совсем нравилось Людмиле Ефимовне, когда она в них садилась за обеденный стол, а в легком платье в горошек. — Мы смотрели газеты с фотографиями Аксиньи Федоровны. Вик сказал, что очень рад за княгиню. Ведь она помогла ему однажды и даже переживала как за сына.

Я с безмятежным видом отодвинул стул, помогая Свете сесть, заодно заслужив ее благосклонный кивок, после чего перешел на противоположную сторону, и занял свое место. Девушки-горничные тут же споро наполнили тарелки супом и ушли из столовой по знаку хозяйки. Булгаков первым взял в руки ложку и снял пробу с наваристых щей. Довольный, кивнул.

— Неплохо сегодня постаралась Авдотья, — сказал опекун, густо насыпав черного перца в тарелку. — Приятного аппетита.

Застучали ложки

— Куда пропал Артем? — поинтересовалась Людмила Ефимовна у Светы. — Он совсем одичал за лето. Игнорирует мои звонки, поздно приезжает домой.

— Как всегда с Димкой дурью маются, — хмыкнула дочь. — Уехали с утра в город, с дружками встречаются, наверное.

— Ничего, год остался, — задумчиво кивнул Булгаков. — Закончит школу — и прямиком в университет. Хватит баклуши бить.