Вик Разрушитель 3

— Давай откровенно, Жора, — вздохнул Булгаков, аккуратно отодвигая снимки от себя. — Мальчишка с большой вероятностью — твой сын, я готов признать очевидное, тем более от таких фактов не спрячешься. Но подтвердить родство может лишь официальная экспертиза, назначенная императором и Попечительским советом, который возглавляет Ее Величество. А они такое распоряжение не дадут, потому что есть четкий закон. А я тебе не уступлю Викентия, как бы ты ни изворачивался. Жди еще три года…, и я сожалею, что допустил такие неприятные проколы с мальчишкой. Да, мы не можем отыскать тех людей, которые помогали Вику в Евпатории. Очень интересная и загадочная история. И все же там продолжают работать несколько человек, ищут следы. По безопасности мальчика я принял меры. Он будет под надежной охраной. Нет-нет, никто не будет ходить за ним по пятам. Он будет жить обычной жизнью, встречаться с друзьями, девушками, если таковые вдруг появятся… Но, если Мстиславские все же захотят забрать его в свой клан — я ничего не смогу сделать. Идти на конфликт из-за слабого одаренного не собираюсь.

— Олег, ты сейчас лукавишь. Какой он слабый? Одним движением руки смял убойные магоформы и остался жив! Скорее всего, у него весьма неординарный Дар магии, которым заинтересовался клан Мстиславских, — усмехнулся Георгий. — Они же любят коллекционировать нечто подобное. Что тебе предложил император?

— Пока ничего, — не дрогнув, ответил Булгаков. — Мне кажется, государь в раздумьях, консультируется со своими советниками. Для парня сейчас важно определиться со своим будущим. Он увлечен экзоскелетами, и это можно использовать для его карьеры.

— Затолкать в мясорубку локальных войн? — нахмурился Георгий.

— Если он наденет погоны офицера русской армии — более чем возможно. В ином случае может и отказаться, — пожал плечами собеседник. — А ты не рассматривал вариант, что государь может предложить Викентию место в охране у кого-то из своих родственников? Весьма неплохая карьера…

— Стать дворцовым псом? — презрительно сморщился Мамонов. — Позволь мне усомниться. В нем кровь князей и отчаянных первопроходцев. Не забывай, кто такие Мамоновы. У них хватило смелости пойти в Сибирь, пройти огромные расстояния от Енисея до крайних пределов и не сломаться, подчинить себе слабых, создать союз с достойными. Рано или поздно родовая память заставит Андрея сделать свой выбор.

— Жора, все это лишь красивые слова, не имеющие никакого отношения к нынешней ситуации, — Булгаков наклонился вперед, стул с жалобным скрипом отозвался на его движение. — А она такова: не пытайся сейчас вмешиваться в жизнь своего сына. Он находится под нашей опекой и будет там до своего совершеннолетия. Вообще не понимаю, что ты так разволновался. Через три года он официально войдет в твою семью.

— Если войдет, — с нажимом произнес Георгий. — Ключевое слово «если», Олег. Я пятнадцать лет искал своего сына, а нынешние законы мешают мне доказать родство. Или ты, брат мой, ждешь от меня некое предложение, которое поможет нам всем прийти к соглашению?

— А у тебя оно есть? — Булгаков поднял руку, и возле стола мгновенно возник официант в идеальной униформе ресторанного служки. — Жора, позволь тебя угостить кофе. Излишне увлекаться минеральной как-то несолидно.

— Позволяю, — суховато бросил Мамонов.

— Два кофе, — не поворачивая головы, бросил Булгаков. — Сахар не бросать, положить отдельно.

— Сию минуту…

— Насчет предложения… Я не могу его дать, потому что ожидаю твоего решения. Хочешь ли ты взять что-нибудь у меня взамен на передачу права опекунства?

— Ого, ловкий маневр, — поощрительно улыбнулся Олег Семенович. — Я даже не знаю, был ли прецедент в истории. Надо поинтересоваться…

— Не стоит, — Георгий вытянул руку в сторону. — Я могу тебе сказать: был.

В его ладонь легла тонкая кожаная папка, которую преподнес один из адвокатов, сидевших за спиной. Георгий раскрыл ее, бегло пробежал глазами, хотя назубок знал, что там написано, и передал Булгакову.

— Было такое дело, когда еще Попечительский совет не взял на себя столь обременительное право решать за детей, попавших в приюты, и за сирот, кто будет их новыми родителями или опекунами. До середины двадцатого века довольно часто аристократические роды передавали право опекунства по каким-то личным причинам. Как видишь, я попросил своих адвокатов выбрать только самые известные случаи. Князья Пожарские, к примеру, в 1915 году взяли под опеку несколько детей из мелкопоместных дворянских семей: Полозовых, Бобровых, Немчиновых. А потом передали часть из них Бельским, Лопухиным, Воронецким. Это самый известный случай, о котором благополучно забыли. Только архивы-то помнят. И ничего, по обоюдному договору все прошло гладко, никто не остался недовольным.

— Ваши люди хорошо поработали, — покивал Олег Семенович, глядя на чашку из тончайшего фарфора, поставленную перед ним официантом. Из нее нестерпимо благоухало насыщенным орехов-шоколадным ароматом с примесью апельсина. — Хм, «Бурбон Сантос»! Ты попробуй, Жора! Это же песня, а не кофе!