Видоизмененный углерод

— И у нас на Земле тоже. — Ортега стряхнула пепел на ковер. — Но с этим не возникнет никаких проблем. «Хендрикс» не впервые обвиняется в нанесении органических повреждений. Конечно, с предыдущего раза прошло уже много лет, но в архивах отыщется вся информация.

— И как же у него не отобрали лицензию?

— Я сказала «обвинялся», а не «был признан виновным». Суд отмахнулся от этого дела. Доказуемая самооборона. Потому что, — лейтенант кивнула на дремлющую автоустановку, с которой два криминалиста снимали следы облучения, — в тот раз речь шла о поражении электрошоком. Ничего похожего на случившееся.

— Да, я как раз собирался спросить: кто оснастил отель таким оборудованием?

— За кого вы меня принимаете, за начальника строительства? — Неожиданно взгляд Ортеги наполнился враждебностью, которая мне совершенно не понравилась. Так же внезапно она и успокоилась, пожимая плечами. — В выдержке из архива, которую я пробежала по дороге сюда, говорится, что это произошло больше двух столетий назад, в самый разгар корпоративных войн. В этом случае такое оснащение имеет смысл. Когда начался тот ад, соответствующим образом перестроили многие здания. Большинство компаний прекратило существование во время торгового кризиса, поэтому никто и не потрудился издать закон об обязательном разоружении. «Хендрикс» добился статуса искусственного интеллекта и уцелел.

— Мудро.

— Да. Насколько я слышала, в те времена ИскИны были единственными, кто мог реально влиять на происходящее на рынке. Тогда многим удалось разбогатеть в одночасье. В этом квартале почти все отели имеют статус ИскИна. — Ортега усмехнулась, глядя на меня сквозь табачный дым. — Вот почему в них никто не останавливается. А жаль, если честно. Я где-то читала, что в таких отелях на аппаратном уровне зашито желание иметь клиентов, сравнимое с сексуальным. Представляете, каково им сейчас приходится?

— Представляю.

К нам подошел один из полицейских. Ортега бросила на него взгляд, красноречиво приказывающий оставить нас в покое.

— Мы провели анализ ДНК, — почтительно произнес полицейский, протягивая лейтенанту пластинку видеофакса.

Пробежав её взглядом, Ортега повернулась ко мне.

— Подумать только! Ковач, вам довелось побывать в чудесной компании. — Она указала на труп мужчины. — Оболочка в последний раз зарегистрирована на Дмитрия Кадмина, известного также как Дима-Близнец. Профессиональный убийца из Владивостока.

— А женщина?

Ортега переглянулась со своим подчиненным.

— Регистрация в Улан-Баторе?

— Так точно.

— Конец ублюдку! — Ортега с новой силой вскочила на ноги. — Извлекайте у них память больших полушарий и тащите её на Фелл-стрит. Я хочу, чтобы Диму ещё до полуночи загрузили на хранение. — Она опять повернулась ко мне. — Ковач, похоже, вы оказали нам большую услугу.

Сунув руку за пазуху двубортного пиджака, полицейский небрежно, словно пачку сигарет, достал нож мясника с длинным лезвием. Вместе с Ортегой они подошли к трупу и присели рядом. Другие полицейские в форме, охваченные любопытством, столпились вокруг. Послышался чавкающий треск разрезаемых хрящей. Подождав немного, я присоединился к ним. Никто не обратил на меня внимания.

То, что я увидел, едва ли можно было назвать тонкой биотехнической операцией. Полицейский вскрыл участок позвоночника, чтобы добраться до основания черепа, и стал ковырять внутри острием ножа, пытаясь определить местонахождение памяти больших полушарий. Кристина Ортега крепко держала голову трупа обеими руками.

— Они повадились закапывать её глубже, чем раньше, — заметила она. — Посмотри, сможешь ли ты извлечь спинной мозг до самого конца, там она и будет.

— Я стараюсь, — проворчал полицейский. — Похоже, здесь какая-то дополнительная защита. Судя по всему, противоударная прокладка, о которой говорил Ногучи в последний раз, когда он у нас был… Чёрт!!! Мне показалось, я уже её достал.

— Слушай, подожди, ты подходишь не с той стороны. Дай я попробую.

Забрав у помощника нож, Ортега положила голову себе на колено.

— Чёрт возьми, шеф, я уже почти достал её.

— Да-да, но только я не собираюсь торчать здесь всю ночь и смотреть, как ты ковыряешься в чужих мозгах.

Подняв взгляд, она увидела меня и, кивнув, сунула в разрез лезвие. Резко надавив на рукоятку ножа, лейтенант довольно усмехнулась. Послышался хруст.

— Слышал?

Просунув в разрез руку, она вытащила большим и указательным пальцами память — маленькую противоударную коробочку, испачканную кровью, размером с окурок, с торчащими из одного конца спутанными проводами микроразъемов. Я понял, почему католики упрямо отказываются верить, что память больших полушарий является хранилищем человеческой души.

— Вот я тебя и достала, Дима.

Осмотрев память, Ортега передала её и нож своему помощнику. Затем вытерла руки об одежду убитого.

— Отлично, теперь достанем вторую из женщины.

Полицейский стал повторять процедуру со вторым трупом. Нагнувшись к уху Ортеги, я шепнул:

— А кто она, вам тоже известно?

Лейтенант резко обернулась, то ли удивленная, то ли разозленная тем, что я стою рядом.