Видессос осажден (Смутное время-4)

Когда он поднял руку, призывая к тишине, он получил… немного меньше шума. Немного погодя он получил еще меньше и решил, что этого должно хватить. "Жители Видесса, города!" он позвал, а затем, воспользовавшись случаем: "Друзья мои!" На него не обрушилось большого потока шипения и свиста, поэтому он продолжил: "Друзья мои, мы через многое прошли вместе за последние несколько лет, и особенно прошлым летом. Если на то будет воля благого бога, трудные времена на некоторое время останутся позади. В знак этого и в знак того, что солнце Фоса после этого дня снова повернется к северу, давайте радоваться и веселиться. В День Середины зимы может случиться все, что угодно !"

От аплодисментов у него чуть не снесло макушку. Ему пришлось отклониться в сторону от источника звука, чтобы сохранить уши. Затем первая труппа мимов с важным видом вышла на гоночную трассу. По сравнению с бешеными приветствиями, которые они получили, то, что получил он, казалось прохладным. Его усмешка была кривой. Это показало ему, где он находится, в самом сердце города - лучше, чем когда-либо прежде, но все еще за пределами развлечений.

Он знал, что это сорвется, если он, по крайней мере, не будет выглядеть довольным каждой сценкой, которую представляли труппы мимов, независимо от того, была ли она направлена на него. Первый не был таким: на нем Эцилий бежал к Кубрату, как собака, поджав хвост, и останавливался, чтобы облегчиться по пути. Это было грубо, но Маниакес был достаточно рад посмеяться над любым изображением замешательства старого врага.

Следующая сценка, похоже, была об ограблениях таверн. Толпа проглотила ее, хотя она прошла мимо Маниакеса. "Это случилось, когда ты был в западных землях", - сказал его отец.

После этой труппы пришли несколько мужчин с бритыми лицами, один из которых начал отравлять остальных и наносить им удары ножом в спину.

Камеас и остальные евнухи на краю Амфитеатра глупо смеялись над этим. Елииф уже был на пути в Опсикион. Маниакес сомневался, что его это позабавило бы. Автократор поинтересовался, сколько евнухи заплатили мимам, чтобы заставить их отрезать бороды для своих ролей.

В другой сценке высказывалось предположение, что Шарбараз, вместо того чтобы считать себя воплощенным Богом, считал себя вселенским патриархом, достоинство, которое ряженые считали гораздо более впечатляющим. То, что он сделал, когда обнаружил, что патриарх должен соблюдать целибат, заставило Агафиоса поморщиться и захихикать одновременно. В День Середины Зимы все были честной добычей.

Прибыла новая труппа и представила зрелище затопления и возгорания кубратской моноксилы. Мимы действительно подожгли одну из своих бутафорских лодок, а затем перепрыгнули через нее, как будто это был пожар на удачу на площади Паламы.

В еще одной труппе был мальчик-котельщик, очевидно, предполагаемый Абивард, который пытался решить, должен ли он надеть одеяния, подобные одеяниям видессианского автократора или макуранского Царя Царей. Когда он решился на последнее, мим, который был одет в видессианский костюм, преследовал его по всему треку, к громкому восторгу толпы. Маниакес наклонился к Лисии и сказал: "Хотел бы я, чтобы все было так просто".

"Все легко - если ты мим", - ответила она.

Маниакес думал, что они с Лизией останутся безнаказанными, но одна труппа мимов высмеяла их - и Агафиоса тоже, на всякий случай. Взглянув на патриарха, Маниакес увидел, что тот кипит от злости. Автократору было легче сидеть и притворяться, что ему нравятся оскорбления, которые вызывали смех городской толпы.

Но его хорошее настроение полностью восстановилось, когда в следующей - и последней -сценке он понял, что противный маленький человечек, которого пинали взад-вперед мимы, одетые как видессиане, и другие, изображавшие макуранцев, причем ни одна из сторон не хотела его видеть, был Тикасом. Толпа смеялась над этим громче, чем над непристойной сценкой, в которой его пронзили насквозь.

А потом все было кончено. Когда он распустил толпу, его приветствовали: без сомнения, приветствовали многие из тех, кто издевался над ним во время представления мимов несколькими минутами ранее. Он отошел от места в акустическом центре Амфитеатра и сказал: "Это было не так уж плохо - и теперь все закончилось еще на один год".

"Хвала Фосу!" Сказала Лисия. "Но ты прав; это было не так уж плохо". Когда они уходили с большой арены вслед за людьми с зонтиками, она спросила: "Что вы хотите сделать сейчас?" — их церемониальные обязанности на этот день были закончены.

Он обнял ее за талию. "Я знаю, что после рождения Савеллии еще немного рано, но сегодня День середины Зимы. Люди будут слишком заняты поисками собственных хороших времен, чтобы даже думать о том, чтобы беспокоить нас ", - с надеждой сказал Маниакес.

"Возможно". Лисия не звучала так, как будто она верила в это, но ее рука тоже обвилась вокруг его талии. Вместе они прошли через площадь Паламы и дворцовый квартал обратно к императорской резиденции.