Видео Иисус

– Это неосуществимо, – сказал Бар-Лев. – Полная утопия. Как вы себе это представляете? Установить на Храмовой горе шоковолновой ударник и понатыкать вокруг измерительные сенсоры? Может, вбить их даже в Стену Плача? Вам никогда не получить на это разрешения.

– Поэтому мы сделаем это тайно.

– Тайно? Как это вам удастся?

– Я не знаю. Но я послал обоих техников в Иерусалим, чтобы они осмотрели это место.

– Это невозможно!

Каун глубоко вздохнул.

– Мистер Бар-Лев, я бы никогда не стал тем, кто я есть, если бы ориентировался на то, что якобы возможно или невозможно.

Археолог, кажется, весь изошёл на пот и отчаяние.

– Мистер Каун, при всём моём уважении к вам, вы не отдаёте себе отчёта в том, что задумали. Храмовая гора – святыня не только для евреев, но и для мусульман, и все, что там происходит, дело политическое. То, что вы задумали, может в буквальном смысле развязать войну!

– Мистер Бар-Лев, мне среди прочего принадлежит одна из ведущих мировых информационных сетей. Поверьте мне, я наилучшим образом осведомлён о политической ситуации в Израиле.

Бар-Лев, качая головой, упал на свой стул.

– Это безумие, – лепетал он. – Это безумие.

– Камера не в камне, – повторил профессор Уилфорд-Смит. – В этом я уверен на сто процентов. Она спрятана скорее всего в запечатанной амфоре в какой-нибудь незначительной пустынной пещерке, но уж никак не в этом обломке скалы.

– Может, под ним? – сказал Каун.

– Есть легенда, – вставил Гутьер, – согласно которой под камнем находится Ковчег завета.

– Тоже была бы неплохая находка.

– Каким образом камера могла попасть внутрь скалы? – спросил Гутьер. – Или под неё? Путешественник во времени, которого вы предположительно имеете в виду, действовал бы в то время, когда Иерусалимский храм был ещё цел и невредим и упомянутая скала служила в этом храме в качестве жертвенного камня. Это обстоятельство лишало его какой бы то ни было возможности подобраться к камню незамеченным.

Дебаты начинали действовать Кауну на нервы.

– Если нам удастся исследовать Храмовую гору, – сказал он, – мы сможем сэкономить на пустых домыслах. Тогда нам не придётся гадать, тогда мы будем знать. Это состояние для меня самое предпочтительное.

Он был благодарен Райану, который в этот момент вошёл в комнату, держа в руках мобильный телефон:

– Бассо, – сказал он, протягивая Кауну телефон.

* * *

Стивен Фокс сидел за своим включённым компьютером и не чувствовал в себе ни малейшего желания писать коммерческое предложение для Video World Dispatcher. Но не делать что-либо на том основании, что тебе не хочется, было непрофессионально. А Стивен Фокс не собирался когда бы то ни было действовать непрофессионально.

В первую очередь он подключился через мобильный телефон к своему домашнему компьютеру, разыскал в нём файлы, которые содержали тексты и иллюстрации, необходимые для составления коммерческого предложения, и запустил их скачивание. Когда по экрану медленно поползла полоска, показывающая процент переноса информации, и стало ясно, что это продлится ещё долго, Стивен откинулся на спинку стула и предался мыслям, которые носились в его мозгу, словно дикие пчёлы.

Представление, что Иисус, о котором говорится в церквах, на уроках богословия, в Священном Писании и в молитвах, мог на самом деле никогда не существовать, что все они попали под влияние мифа, что этот Иисус на самом деле был не более реален, чем рождественский Дед Мороз, якобы приносящий детям подарки, – показалось ему чистой издёвкой. И разве это не удивительно? Стивен, который на вопрос об отношении к религии без колебаний ответил бы, что религия его не интересует, а интересует только реальная жизнь, что вера, в которую он был крещён в юном детстве, давно снята со счёта и оставлена в прошлом. Что его можно было бы определить, как внедогматичного гуманиста. Который пытается поступать правильно. Старается жить прилично. И быть хорошим, но в меру и не бесцельно.

И вот теперь это его так занимает. Возможно, он боролся с образом Христа в себе гораздо ожесточённее, чем сам осознавал. Всё своё детство он наблюдал, как люди двоедушны по отношению к Богу. Его собственные родители и по сей день изображают набожных людей, насколько это принято в обществе, на самом же деле ведут жизнь, на которой никак не сказывается учение религии, к которой они принадлежат. Быть хорошим христианином означает ходить в церковь на Рождество и жертвовать на благие дела, если некуда деваться, но и то лишь столько, чтобы не злить соседей.

И лишь в редкие моменты они становились по-настоящему набожными. Как правило, в критических ситуациях. Когда у его матери начался тот приступ, который вначале приняли за инфаркт, отец созвал их всех, чтобы вместе помолиться за её здоровье. Это было очень стыдно. Но Богу, видимо, это понравилось, потому что в конце концов оказалось, что у матери не инфаркт, а какая-то вирусная атака.