Видео Иисус

Он и теперь не любопытствовал. Просто задумался кое о чём. Он целый день простоял на охране одного из подступов к белой палатке, и ему даже в голову ни разу не пришло заглянуть в неё. Ведь им сказали, что заглядывать нельзя. И Гидеон строго следовал указаниям.

Да, конечно, он бы не прочь был узнать, что там такого значительного скрывается в яме, над которой разбита палатка. И он утешал себя тем, что если это действительно окажется значительным, он когда-нибудь узнает об этом из газет. И тогда он вырежет статью, прихватит её с собой в кафе, где он встречается с друзьями, и скажет им: Я там был! Я эту штуку охранял!

Вечером он видел, как английский профессор, который руководит раскопками, и американец, который, как он слышал, мультимиллионер и финансирует эти раскопки, встречали гостя, которого привезли из Тель-Авива на такси. Он понятия не имел, кто это. Человек был высокого роста, лет пятидесяти, с седой бородой и, казалось, страдал от жары, то и дело вытирая рукавом пиджака лоб и лысый череп, когда они втроём пробирались по дощечкам и переходам, ведущим к этой палатке.

Наверное, учёный, решил Гидеон и отступил в сторонку, пропуская этих троих в палатку.

– 'erev tov, – пробормотал профессор, замыкая шествие, и кивнул Гидеону с рассеянной улыбкой: – Toda.

– Bevakasha, – ответил Гидеон. Добрый вечер. Спасибо. Пожалуйста.

Гидеон понял, что профессор не догадывается о том, что он владеет английским. Профессор был как раз занят тем, чтобы показать новому важному посетителю свою ценную находку и рассказать о ней.

Гидеон придвинул свой стул поближе к палатке, положил Узи на колени и откинулся на спинку. Голоса трёх мужчин были явственно слышны.

* * *

В назначенное время Эйзенхардт набрал номер, по которому уже звонил сегодня утром. Трубку сняли сразу.

– Ури Либерман.

– Добрый вечер, господин Либерман. Это Петер Эйзенхардт.

– А, господин Эйзенхардт, да. Очень приятно.

– Ну, – с любопытством спросил писатель, – удалось ли вам что-нибудь узнать?

– Да. Вы были правы. В нашем архиве хранится очень много материалов о профессоре Уилфорде-Смите. Этот человек перерыл уже, кажется, весь Израиль.

– Ясно.

– Но, – добавил Либерман, – несмотря на его активность, он не пользуется в научных кругах доброй славой.

Эйзенхардт почувствовал, как уголки его губ почти сами по себе растянулись в улыбку. Это интересно!

– Что это значит конкретно?

– Ему ставят в упрёк, что он работает неряшливо: небрежно обращается с находками, у него пропадает и ломается гораздо больше, чем у других, и он копает слишком много и слишком быстро. Я нашёл интервью с Йигаэлем Ядином, где он говорит, что Уилфорд-Смит путает количество с качеством, а в одной части интервью, которая не была опубликована, он даже сказал буквально следующее: «Этот человек – просто наказание для израильской археологии».

– Хлёстко, – Эйзенхардт никогда не слышал об этом Йигаэле Ядине.

– Кроме того, Уилфорд-Смит имеет очень мало публикаций, а те, что есть, либо скучны, либо спорны. Имя Беньямин Мазар вам о чём-нибудь говорит?

Эйзенхардт помедлил:

– Не могу утверждать.

– У нас это фигура. Мазар провёл раскопки у Стены плача. Он ещё несколько лет назад выразился в том духе, что сильно подозревает, будто Уилфорд-Смит вообще не сведущ во многих областях истории Палестины.

– Ничего себе.

– Единственное, что, видимо, признают за ним все археологи – это его способность находить спонсоров на все свои проекты.

– Может, именно этого они и не могут ему простить?

– Как я уже говорил, я не могу судить. Я просмотрел весь наш банк данных, как и обещал вам, но что касается истории древности, в этом предмете я полный невежда. Едва успеваю следить за текущей историей.

Эйзенхард лихорадочно записывал.

– Его профессорское звание – оно настоящее? – спросил он затем.

Он услышал, как Либерман вздохнул:

– И да, и нет. В принципе, звание настоящее, Уилфорд-Смит профессор истории в Барнфордском университете в Южной Англии. Но это учебное заведение принадлежит одной малоизвестной религиозной общине – True Church Of Barnford.

– Никогда не слышал.

– Я тоже не слышал, должен признаться. Об этой общине мне ничего не удалось разузнать за недостатком времени.

Эйзенхардт нацарапал в своём блокноте «Барнфорд», подчеркнул тремя чертами и пририсовал рядом жирный вопросительный знак.

– Это всё?

Журналист тихо засмеялся:

– Лучшее я припас на десерт.

– А я думал, журналисты самое лучшее выкладывают вначале.

– Только в газетных статьях. Известно ли вам, что Уилфорд-Смит первоначально был профессиональным солдатом?

Эйзенхардт подумал, что ослышался.

– Солдатом?

– Он служил во время войны в Северной Африке под командованием Монтгомери, а потом был приписан к британской зоне ответственности «Палестина-Ближний Восток». Он был в составе британской группы войск, которая покинула Палестину в мае 1948 года при основании государства Израиль.

– Невероятно.

Эйзенхардт попытался представить себе в неторопливом, сутулом учёном храброго воина пустынь и патрулирующего солдата.