Очередная смертельная мельница. Глефа плетёт и плетёт веретено вокруг высокой фигуры Длани. Волны энергии слетают с неё, усугубляя наши раны. Полоска моего здоровья в оранжевой зоне.
Левая рука Зарракоса лишается трёх пальцев. Мой пресс и бедро раскрываются на две части. Порезы глубокие настолько, что видны рёбра и кость.
Плевать. На. Боль.
Я кружу вокруг эльфа, вгоняя раз за разом кортик в его плоть. Паучьи лапы перфорируют доспех.
Чувствую во рту кровь от прокушенных губ. В этот момент я ненавижу врага. Я желаю его смерти.
Брокейн изворачивается под горизонтальным взмахом тифлинга и выбрасывает руку далеко вперёд. Игнорирую. Глаза фиксируют точки для уколов. Семь раз мне удаётся погрузить кинжал в его тело.
Ему плохо. Ему мучительно больно. И я рад!
Эльф замедляется.
Ледяной диск отрывает кусок челюсти Длани. Звуковая струна лишает его глаза.
— Вам не скрыться… — хрипит защитник.
— О себе лучше беспокойся, — со злостью выплёвываю я.
Перехватив кинжал обратным хватом, вгоняю его в череп ублюдка. Хрустит тонкая височная кость. Рву её на себя.
Словно марионетка с обрезанными нитками, Правая Длань валится на пол.
Дышу часто и судорожно. Всё тело ломит от боли, закрывающихся ран, но глаза фиксируют два тела.
Цабал лежит на спине.
Кровь пузырится у него на груди. Глубокий проникающий укол. Прямо напротив сердца.
Шок выбросил меня из состояния концентрации и время пошло своим чередом.
В смерти старик-дроу выглядел удивлённым. Будто никак не ожидал закончить свой путь в подвале храма чуждого ему бога. Хотя мало кто может похвастаться, что старуха с косой не застала его врасплох.
Все эмоции. Вся злость. Всё это потом. Сперва дело.
Ещё несколько секунд и усыплённый слуга начнёт возиться в углу. Нужно ускориться.
— Фурия, лут, — бросил я на ходу, приближаясь к алтарю.
— Может, реснуть попробуем? — предложила Персефона.
Машинально кивнул ей.
На возвышении лежал абсолютно обыденный кусок мяса. Полностью чёрный язык, излучающий лёгкое сияние. Из видения я помнил, как его вырвали прямо изо рта Безмолвного.
Камердинер глухо застонал и принял сидячее положение. Его глаза расширились при виде бойни, учинённой нами во время спонтанного тихого часа.
— Вы будете гореть в Бездне за это, изверги! — с фанатичным блеском промолвил светлый эльф.
— В рай идут за хорошим климатом, в ад — за хорошей компанией, — я пожал плечами и собрался смахнуть трофей, когда Зарракос перехватил мою руку.
— Не торопись. Неужели не чувствуешь защиту, наложенную жрецом?
— Сможешь снять?
— Попробую. У нас нет другого выхода.
Тифлинг соединил ладони перед собой. И свои собственные, и пару летающих конечностей. Гортанные слова зазвучали приглушённым каскадом.
— Не работает, — с горечью промолвила Персефона.
— ЭМ! — я поймал взгляд барда, и тот кивнул.
Отголоски чужих голосов звучали всё громче сквозь отверстие в стене, через которое мы вошли.
Маджестро закрыл клюв и зашептал. Глаза камердинера остекленели.
— Отсюда есть иной выход? — резко спросил кенку.
— Да, с той стороны, — Келльван махнул рукой на глухую стену.
— Подними плиту! — скомандовал кенку. — И открывай тайный ход.
Камердинер подчинился. Торопливо приблизившись, он вновь махнул своим ключом, заставляя проход закрыться. После чего подбежал к тупику и приложил ладони. В камне показалась узкая щель.
— А вот и наш путь наружу, — улыбнулся Деймос.
— Куда он ведёт? — задал вопрос бард.
Ответить слуга не успел. Поволока в его глазах прояснилась. Он затряс головой, как человек, набравший в уши воды.
— Я ничего не скажу! — просипел эльф.
Вокруг языка возник золотистый барьер и замерцал. Словно разъедаемый кислотой, он разорвался в нескольких местах. Этого хватило.
— А от тебя больше ничего и не нужно, — подмигнул я Келльвану, сгребая язык в сумку.