Vhs

--Да я уже сто раз это от тебя слышала. Ты ведь им не откажешь! И, думаешь, после этого тебя кто-нибудь уважать будет? Да ты хуже слесаря - он хотя бы кран починить может.

Прорезается изображение: комната, заставленная шкафами с видеокассетами и немногочисленными книгами. Диван, два кресла, сложенный стол. Рогатая люстра -- жёлтые абажуры дают приглушённый свет.

Женщина -- повзрослевшая копия девушки с пляжа. На ней -- что-то напоминающее старомодное платье, тёмно-синее, в крупных розовых цветах. Мужчина: тот же, что и в сценах с револьвером -- в спортивных штанах и джинсовом жилете на голое тело. Мужчина сидит в одном из кресел -- в самом углу комнаты. Женщина то отходит в сторону, словно набираясь сил для очередной тирады, то возвращается, набрасывается на мужчину, нелепо жестикулируя.

--Ты жизнь мне искалечил. Ты. Мне. Сломал. Жизнь. С кем я повелась, дура -- у тебя же ни образования, ни друзей, ни будущего -- одни собутыльники и... хлам, твой, хлам, хлам всё это, плёнки эти твои, съёмки все эти твои. Я не могу так больше, понимаешь? Ты понимаешь? Отвечай... отвечай, мразь.

--Что тебе ответить?-- Глухо. Без эмоций. Чёрно-белый голос.

--Когда всё это кончится? Когда от тебя хоть какая-нибудь польза будет? Господи...

Женщина падает на колени, роняет голову на диван, рыдает.

--И это тоже - искусство?-- поинтересовался Григорий.

--Ты не понимаешь,-- Джульетта некоторое время беззвучно шевелила губами, словно пытаясь подобрать правильные слова,-- сама по себе вещь, любая, это не искусство. Это вещь, возможно эстетичная, может даже гениальная. Я, наверное, даже соврала тебе немного. Тот же самый человек с револьвером -- это не совсем искусство. Это потенциал. Точно так же, Джоконда была бы просто разноцветной тряпкой, если бы стояла в сарае и никто бы её там не видел. Важен зритель, его восприятие.

--Да не важен мне никакой зритель,-- Григорий хмыкнул,-- Я и тебя-то сюда пустил только потому, что ты и мёртвого достанешь. Поэтому, пожалуйста, не мешай работать.

--Ты просто хоронишь всё заживо. То, что ты делаешь, может стать второй Джокондой, а ты её -- в сарай.

--Послушай, ты ведь даже ещё не видела, что я делаю.

Человек с револьвером сидит на стуле и смотрит в объектив камеры. Комната всё так же затемнена, но в окне за спиной человека - ало-грязная рваная полоса заката.

Тишина.

Какое-то время картинка неподвижна.

Выстрел - невыразительный сухой хлопок. Обмякшее тело.

Солнце проступает между облаками и землёй и заливает кадр дрожащим оранжевым светом.

Экран гаснет. Срабатывает автоматическая перемотка.

Григорий некоторое время сидит безмолвно и неподвижно. Молчит и Джульетта. Магнитофон с дребезгом перегоняет ленту внутри кассеты.

Наконец, Джульетта решается.

--Это настоящее.

--Настоящее,-- соглашается Григорий,-- И то, что я ищу -- тоже настоящее. Есть определённые вещи, которые теряются при оцифровке. Подстрочник, что ли... Особая модуляция. Я не знаю, как это назвать.

--Это что-то вроде твоего "Куба над городом". Кстати, а что это был за город?

--Наш город. Центр.

--Но там ведь не было...

--Я знаю,-- Григорий устало отмахнулся от девушки,-- Помолчи, я сейчас всё тебе покажу. Понимаешь ли, очень важно найти точку входа. Она появляется на плёнке спонтанно... чаще всего вообще не появляется. Вот на этой кассете она находится... Собственно говоря, вот она.

Григорий остановил перемотку и начал прогонять изображение по одному кадру. На экране дрожало исчёрканное хулиганским граффити окно трамвайного вагона.

--Вот,-- он в последний раз сверился со своими записями и нажал на воспроизведение.

Камера ещё некоторое время снимала окно, но потом оператор развернулся в салон, чтобы заснять кондуктора. Фокусировка сбилась, но сплетение надписей и рисунков осталось на экране всё таким же чётким.

--Там же не так было,-- прошептала Джульетта.

--Смотри, смотри...

Растворились рисунки, исчезли пассажиры и стены вагона... Вокруг был город. Диковинный город из ртутных параллелепипедов, вздымающихся к подёрнутому белым шумом небу. По тротуарам брели чёрные абстрактные фигуры с кубами вместо голов.

И звук из колонок.

Ржавый скрежет, тоскливый, пронзительный.

А над всем этим в небе парил медленно вращаясь чёрный куб. Куб испускал призрачные протуберанцы, которые хлестали по улицам города. Удары их заставляли улицы содрогаться помехами.

--Что это?-- Джульетта снимала экран своим мобильным телефоном.

--Не знаю. Просто это есть... И всегда было -- где-то рядом, может быть за дверью. И это -- не искусство, это ещё одна реальность, может быть более настоящая, чем наша. И если ты скажешь, что этот город надо тянуть в выставочный зал -- я выставлю тебя взашей.

--Но...

--Никаких "но". Это нельзя показывать. Понимаешь? Никогда.

--Не понимаю,-- Джульетта замотала головой,-- Хоть убей не понимаю. Да ведь никто и никогда не поверит, что ты это выдрал из обычной кассеты, подобранной на помойке. Это всё можно нарисовать в трёхмерке, наложить пару фильтров, шумы...