Читаем Везучий полностью

Нет, к орденам я отношусь с уважением. Особенное, если знаю, что это не "штабной" передо мной, а свой брат – армейский разведчик нижнего звена. А вот юбилейные меня забавляют. А ведь всерьез вручали! И лица такие торжественные были, когда это происходило, что даже я от шуток отказался и смолчал… Сделал вид, что благодарен. Но вот что интересно – медальки эти учреждают, организовывают, раздают бывшие замполиты, которых из всех "штабных" мы больше всего не любили… И которые на моей памяти и были самыми главными "орденопросцами"…

М-да, иногда хочется обратно… Ностальгия, наверное… Интересно, а как дело обстоит у тех, кто в Великую отечественную не в обозе отирался, я реально под Курском под немецкие танки ложился, или реально через нейтралку за нужным "языком" выходил? Или им уже все едино?

<p>Комбат…</p>

Его звали Владимир Васильевич Юдаев. Нет смысла изменять его фамилию. Он умер, просто умер… Через год с небольшим, после того, как вернулся с войны… Сердце свое он положил за нас молодых, которые не всегда его понимали… Рак… Просто рак. Был человек, и не стало человека. За два месяца сгорел…

Мы назывались "отдельный отряд специального назначения". Но на всех картах место, где мы жили, было отмечено треугольным флажком с подписью "2 омсб". Второй отдельный мотострелковый батальон. Смешная конспирация. И даже не потому, что у нас был другой штат, чем в любом мотострелковом батальоне, не потому, что у нас были даже свои вертолеты, чего пехоте и присниться не могло, а даже не потому, что мы имели свое Знамя, чего у пехотного батальона априори быть не может, а потому, что и форма у нас была совсем другая. Такой формы, как отдельных отрядах спецназа не было ни у кого. Но на штабных картах мы числились мотострелковым батальоном и своего командира называли "Комбат". Официальное название "командир отдельного отряда…" как-то не прижилось. А комбат, он и есть комбат… И местные "духи" знали его в лицо. Они вообще много кого из нас знали. Приехал я однажды в дукан купить жене какие-то шмотки в подарок, а дуканщик (“дукандор” по местному), мне и говорит – привет, мол, начальник разведки… Я чуть на задницу не сел от неожиданности! А я еще и приказом назначен не был, только исполняющим обязанности пока числился…

Встречался я вчера в санатории "Русь" с нашими ребятами. Ну, само собой вспомнили и Комбата. Ребята постарше меня. Они с ним весь срок прошли, а я позже приехал. Только полгода при Юдаеве прослужил, а потом, когда из госпиталя после ранения вернулся, уже другой комбат у нас был. Его фамилию я упоминать не буду. Есть Комбат, а есть комбат. Разницу в написании чувствуете? Он свое сердце ни за кого рвать не собирался, так что жив и до сих пор здравствует.

Начальники разведок у нас долго не держались. Два-три месяца и привет… И там уж кому чего выпало. И не только "убыль" в боях. Можно было даже и просто под трибунал угодить за негуманное отношение к пленным… Попробуй, объясни прокурору отчего получилось так, а не иначе… Да что я, эсесовец, что ли? Просто работа у меня такая: "информацию" батальону поставлять. А эту "информацию" добыть надо. Иногда даже и негуманно. Это сказки, что военнопленные на допросах молчат. И то, что их всегда мучают, тоже сказки… По разному бывает. А надо еще и с агентурщиками работать, а на это деньги нужны, а денег не положено, где взять, спрашивается? В разбитых караванах естественно… А из караванов положено все сдавать… А не сдал, значит, под трибунал, потому что никто не верит, что не себе взял. Словом, сложная работа, и со своими хуже, чем с другими…

Юдаев меня поставил исполнять обязанности начальника разведки через четыре месяца, как я в батальон пришел. Я не то что был "соплив" по тем временам, а вообще ничего в этом деле не смыслил. Но старый начальник разведки "ушел", а нового пока еще не прислали, а я язык знал. Вот Юдаев меня и поставил. Он батальоном как князь дружиной управлял. Кого хотел, того и ставил, а кого не хотел, того загонял за Можай… Плевать ему было на больших начальников.

И вот начинаем вспоминать Комбата. И говорит один из нас: – Чем Юдаев был хорош, так это тем, что никогда не совал в нос, мол, я Комбат, а ты подчиненный. Я сказал, а ты выполняй и мне насрать, как ты это сделаешь. Он до нас не опускался с Олимпа, он просто с нами одной жизнью жил.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии