Везёт же людям!

Миха. Как это не нужно? У нее ведь…

Люда (перебивая). Ничего у нее нет.

Миха. Но…

Люда. И все!

Миха. Она сказала…

Люда. А я сказала — все!

Лева. И правильно! У самих денег невпроворот…

Люда. А ты откуда знаешь — впроворот, невпроворот?

Лева. Что тут знать? И так видно. Одни танцы-замараицы! Ходит, как кукла. Сегодня одно шмутье, завтра другое, послезавтра третье. Рюшечки, брюшечки, финтифлюшечки!

Маша. Что ты на нее наскочил? Каждый одевается, как может.

Люда. Нет, пусть, пусть!

Лева. Расфуфырится, как новогодняя елка! Чтобы все на нее пялились!

Люда. А знаешь ли ты, умник-разумник, что у меня вообще ничего своего нет. Нет! Ничего! Один внешний вид! Мать со склада принесет — и на меня, обнашивать. Новое на барахолку не потащишь, придраться могут. Вот я все и обнашиваю, обнашиваю, обнашиваю. Туда-сюда! С меня — и на барахолку, с меня — и на барахолку!..

Долгая пауза.

Миха. Так она что… ворует?

Лева. Заткнись!.. Не ворует, а это… спекулирует.

Люда. Мне от этого не легче.

Маша. Ой, Люда…

Люда. Вот тебе и Люда! Она уже и Петеньку приспособила. Для младшего возраста обнашивать… Только не растрезвоньте, слышите?

Лева (после паузы). Понимаешь, Люда… Я ведь не знал.

Люда. Я сказала — все!

Маша. Значит, у нас теперь пять тысяч восемьсот тридцать.

Люда. Почему у нас? У Михи.

Миха. Миха все возвращает обществу.

Долгая пауза.

Лева (со злостью). Так что, делить, что ли, будем?

Люда. Делить?!

Маша. Сам ты бери и дели!

Лева. А ты на меня не ори!

Маша. Кто орет, интересно! Кто орет?!

Люда. Товарищи, товарищи! Ведь были еще какие-то предложения.

Лева (с той же злостью). Какие? Какие?

Люда. Ну… всякие…

Лева. Кататься все по очереди? Брать из фонда на ганцы?

Маша. Там еще какой-то идиот две тысячи просил.

Миха. Это я просил.

Маша. Зачем тебе? (Миха молчит.) Зачем тебе две тысячи? (Молчит.) Стенд на мраморном постаменте?

Люда. Какой стенд?.. Товарищи, какой стенд?

Миха (после паузы, мрачно). Квартиру надо двухкомнатную.

Лева. Ка-во?!

Люда. Жениться надумал!

Миха. Не мне, не мне, дурачье! Человеку одному! Такому человеку! Вам и не снилось!.. (Решился.) Пошли! Пошли, ну!

Уходит первым, все остальные за ним.

Миха водит ребят по необычной однокомнатной квартире. Повсюду какие-то таблицы, инструменты. Даже два станка, как в мастерской.

А вот кухня, наоборот, больше похожа на жилую комнату. Из-за шкафа торчит край раскладушки. Посреди кухни — детская лошадка, заводной грузовичок, кубики.

Миха (продолжая давать разъяснения, на манер гида). Он людям зрение спасает, ему академики пишут, благодарностей сколько. А живет… Сами видите…

Маша (осматриваясь). А здесь у него что?

Миха. Кухня… Вроде бы… Здесь и едят, здесь и спят.

Маша. Как спят?

Миха. Очень просто. На раскладушках. Трое взрослых и еще ребятенок.

Люда. А та комната?

Лева. Да ты что — слепая?

Миха. Там он работает, там одни станки.

Маша. Кто он? (Миха молчит).

Люда. Мы его знаем?

Маша. Миха, кто здесь живет? (Молчание.)

Входит Человек в защитных очках.

Человек. Здравствуйте…

Ребята (растерянно). Здравствуйте… Здравствуйте…

Человек. А Максим Максимович… Не есть здесь?

Маша. Максим Максимович?

Лева. Какой Максим Максимович?

Человек. Максим Максимович Исаев.

Все ребята воззрились на Миху.

Люда. Как?! Так это…

Человек. Дом шесть? Квартира номер десять?

Миха. С квартирой все правильно. Только Максима Максимовича нет дома. Он на садовый участок поехал.

Человек. О! Это есть далеко?

Миха. Километров тридцать.

Человек. О!.. Как же мне теперь делать?! Я же утром шесть часов должен улетать.

Миха. Вы специально к нему?

Человек. Специально, специально!.. Почему же так? Я телеграмм давал. Неужели не получал?

Миха. Бывает… А у вас к Максиму Максимовичу важное дело? Может, что передать?

Человек. Нет передать! Я сам должен видеть Максима Максимовича.

Миха. Что-нибудь случилось?

Человек. Случилось?! Вот! (Снимает очки.) Я вижу! Вас. Вас… Но я не видел. Был… как это?.. Бум! Бац!

Лева. Взрыв?

Человек. Да! Прошлый год назад был случайный взрыв фейерверк — и я ничего больше не видел. Докторы у нас очень много делали — я все равно ничего не видел. Потом Москва, академик Ларионов. Все равно ничего! Все черный, как будто всегда ночь… И потом… эти стёклики.

Миха. Хрусталики.

Человек. О да, хрусталики. Максим Максимович делал и присылал. И я опять стал смотреть. Небо, земля, люди. Красный, синий, голубой. Это чудо! Чудо!

Люда, Ужас какой! Кусочек стекла — и в глаз!

Миха. Тут все дело в просветляющей пленке.

Человек. О да! Пленка! Академик Ларионов говорит — весь мир больше нет такой пленки.

Миха. Тридцать лет Максим Максимович над ней бился. Как с фронта пришел — так и начал.

Человек. Вот я и летел Максим Максимович спасибо сказать. А он нет тут!

Лева. Знаете что! Хотите, я вас к нему провожу? На электричку — и через полчаса там.