Везет как рыжей

– Четыре дня! Всего четыре дня меня не было, и ты превратил кота в чудовище! Что это с ним? Ты научил его разговаривать?!

– Конечно, нет, – пожал плечами Марвин. – Как я мог научить его разговаривать? Это абсолютно ненаучно!

– Ненаучно, – согласилась Элис. – Но я слышала своими ушами! Или, по-твоему, это была слуховая галлюцинация?

– Мамочка! – Марвин заставил ее сесть. – Вот уж не думал, что ты так разволнуешься!

– Конечно, с чего бы мне волноваться? – нервно вскинулась Элис. – Подумаешь, кот со мной поздоровался! Это ведь еще не означает, что я сошла с ума! Может быть, с ума сошел кот!

Она оборвала свою тираду, с подозрением присмотрелась к аквариуму и на всякий случай вежливо сказала золотым рыбкам:

– Привет!

Рыбки промолчали, и Элис облегченно вздохнула.

– С ума сойти! – захохотал бессердечный отпрыск. – Ой, извини, мамуля!

– Ничего-ничего, – скорбно ответила она. – Смейся, жестокий мальчишка! А когда отсмеешься, вызови мне врача. Или вот пусть Билли вызовет, раз уж он у нас теперь говорящий!

Марвин сел рядом.

– Успокойся, все очень просто. Я объясню. Ты же сама всегда говорила, что у Билли очень выразительная речь – ну там мяуканье, ворчанье… Ты ведь именно поэтому назвала его Вильямом, как Шекспира!..

– Не только поэтому, – не согласилась Элис. – Он еще и похож на Шекспира: широкий лоб, чудесные глаза…

– Отставим Шекспира, – отмахнулся Марвин. – Короче говоря, я систематизировал звуки, которые издает Билли, и составил словарик…

– Англо-кошачий?! – В Элис проснулся филолог.

– Точно. Конечно, лексикон у нашего дорогого Билли не бог весть какой, уж извини…

– Ну уж! – обиделась Элис.

– Тем проще мне было работать. Билли, надо признать, тоже старался помочь: ежеминутно подавал голос, все чего-то хотел…

– Так ведь ты же, наверное, совсем забыл про несчастного кота, безотрывно сидя за своим компьютером! – ядовито ввернула она. – Вот он и просил: есть, пить, гулять…

– И тэдэ и тэпэ, – согласно кивнул Марвин. – Очень был разговорчивый! Короче, техническую сторону я опускаю, все равно не поймешь, объясняю популярно: у кота на ошейнике закреплен умный приборчик, в память которого заложены основные мявы Билли.

– «Мявы»! – поморщилась Элис.

– Не придирайся, «мявы» – это термин! Я сам его придумал, как автор-изобретатель имею право? Так вот, заложены туда основные мявы Билли и их англоязычный перевод. Озвучено мною.

– Это я заметила, – кивнула она.

– Кушать! Хочу! Хочу!! Сейчас!! Кушать!!! – обиженно заорал у подножия лестницы позабытый Билли.

– А ведь совсем неплохо получилось! – с удовольствием прислушиваясь, сказал Марвин.

Билли не умолкал. Членораздельная речь очень скоро перетекла в невнятный, но чрезвычайно энергичный кошачий вопль. Заинтригованная, Элис немного подождала, но перевода не последовало. Она вопросительно посмотрела на Марвина.

– Наверное, при мне он таких слов не говорил, – развел руками слегка озадаченный сын. – Ничего, я разберусь…

– Пожалуй, не надо этого делать, – остановила его Элис. – Во всяком случае, не переводи дословно: что-то подсказывает мне, что это были грязные кошачьи ругательства!

Она устало вздохнула, тяжело поднялась с дивана и пошла спасать голодающего.

Пару часов спустя сытый Билли, уютно свернувшись калачиком, дремал на письменном столе.

Понимающе ухмыльнувшись, Элис осторожно вытянула из-под кота исписанный бумажный лист, и Билли тотчас же поднял голову и вопросительно уставился на хозяйку, помаргивая раскосыми спросонья глазами. Элис обхватила его помятую мордочку ладонями, заглянула в золотисто-зеленые очи и продекламировала:

…И только прелести полны твои черты,
Какие б ни были в душе твоей мечты —
В глазах всегда любовь и нежность без предела.

И пояснила:

– Вильям Шекспир.

Кот насторожился.

– Не ты, другой Вильям, – успокоила его Элис.

– Да, у того Вильяма словарный запас был побогаче, – хмыкнул Марвин, возникая в дверях.

– Откровенно говоря, не знаю, прав ли ты, – заметила Элис, кивком приглашая сына войти.

Она с хрустом потянулась.

– Да, Билли общается с нами при помощи десяти-пятнадцати «слов», но значит ли это, что ими исчерпывается весь его язык?

– Давайте подробнее, профессор. – Марвин с комфортом устроился в кресле, приготовясь выслушать импровизированную лекцию.

– Общеизвестно, что одомашнивание кошки произошло, скорее всего, в Египте в третьем-четвертом тысячелетии до нашей эры…

– Общеизвестно, – легко согласился Марвин.

– Как и то, что кошка там была не просто домашним животным, но животным священным…

– Как и это, – подтвердил Марвин.

– Не перебивай, – строго сказала Элис. – С ней были связаны многие религиозные и мистические представления, облик кошки даже придавали богу солнца Ра – его еще называли Великим Котом…

– Я знаю, – опять ввернул неуемный Марвин.