Везде, но только здесь

Арт закрылся в комнате, в которой проснулся, и стал разбирать содержимое стола, тумбочек и шкафа. Нашел несколько альбомов и собственных дневников с заострившимся почерком, а также документы. Все остальное, даже книги, не представляло для Арта на тот момент никакой ценности. Прочитав и сопоставив все увиденное, Арт хоть немного осознал эту белую тихую реальность. Они уже четырнадцать лет как женаты с Марией-Катей, правда, детей у них нет. От этого же и проще, что ж. Пару лет назад они приобрели этот дом у моря, так как морской воздух был необходим для Марии, у которой случились проблемы со здоровьем. Арт нигде не нашел, какие, зато в конце дневника увидел заметку, сделанную четыре месяца назад, что Мария, по убеждениям врача, уже полностью здорова. Вот и чудно. Более тонкие моменты Арт решил прочесть и найти завтра, сегодняшний день был слишком, слишком огромным. Преувеличение преувеличения. Арт аккуратно сложил все на место, расставил по полкам, чтобы не вызывать подозрений или вопросов у Марии. Затем пошел осматривать дом. Арт успел мельком увидеть на одном из фото и подкрепить догадки, что Мария работала в архитектурном бюро, поэтому, скорее всего, оформлением дома занималась она. Из-за этого обстоятельства природа белых, тонких, женственных вещей повсюду прояснилась. Арту больше всего понравились пейзажи на стенах, бежевое кресло в спальне и фотография выставки модернистов, на которой толпились люди у картин прямиком из прошлого века. Она

стояла в белой рамочке на полке рядом с гранеными стаканами странной формы. Рядом с этой фотографией Арт сидел минут десять, пытаясь не думать и не вспоминать. Хотелось рыдать, хотелось пойти в прихожую и найти там свое пальто шоколадного цвета, хотелось позвонить Владу и спросить совета. Но рыдать было нельзя, на крючке в коридоре висела ярко-синяя куртка, и набранный номер не существовал. В этом двухэтажном доме с большими окнами; кустиками за окном, аркой, увитой цветущим сиреневым клематисом; цикорием и астрами вдоль дорожки; пляжем почти сразу за калиткой чего-то не хватало, хоть и все благородно восседало на своих местах.

***

После того, как Мария закончила с макетом, они вдвоем пошли к морю. Море. Наконец Арт его увидел, и не просто в своих иллюзиях, а прямо рокочущим под ногами. Опускался вечер, небо было затянуто светло-серыми тучами. Дул солоноватый ветер, который игрался волосами Марии и рыжими прядями Арта, которые снова у него были. Тихое счастье. Пейзаж был наполнен светлой грустью, спокойствием и нежной тоской. Вдоль берега тянулись участки с домами, похожими на дом Арта и Марии. Не было ни души, только со стороны домов раздавались голоса, но их сразу же уносил ветер. Волны становились больше, они уже набрали силу и стали атлантами по сравнению с теми, что Арт видел до обеда.

– Ночью шторм, наверное, будет, – сказала задумчиво Мария, – как обычно.

– Почему?

– Что "почему"? Просто август, уже скоро осень, море готовится к спячке и играет напоследок. Ты же прекрасно это знаешь, Арт, не играй в ребенка.

– Ты против этой игры?

– Да, наверное, да. Не знаю точно, почему она мне не по душе, просто ты мне ей напоминаешь то, что мы с тобой стареем, а рядом нет никого беззаботного, неумелого и милого.

– Намекаешь на детей?

– Не дави на больное, Арт. Давай состаримся в здравии, а пока проживем то, что осталось до преклонного возраста, без игр. Мы поставили друг друга на ноги, а вот такими разговорами ты меня спихиваешь вниз, в прошлое и в сожаления. – Мария посмотрела на Арта, ее волосы трепетали, забивались в лицо, мешали говорить. – Давай не будем.

Арт не увидел из-за ее волос, течет ли по ее щеке слеза или это просто тень, но все равно обнял ее хрупкую фигуру.

– Хорошо. – Арт закрыл глаза. – Хорошо. – Повторил он тихо и твердо уже для самого себя.

***

Дни здесь текли медленней и казалось, что из-за моря никто никуда не торопится, так же катит спокойно свои планы, как и оно волны, независимо от погоды и времени суток. На Арта накатывала грусть. Как он ни старался, ни старел, он не мог сжиться с этой реальностью, чувствовал себя худшим вором на свете. Потому что украл чью-то жизнь вместе с телом и, похоже, разумом, – мысли стали другими, более серыми и приземленными. Арт уже не писал про море. Он вообще отдалился от искусства и развлечений, единственной его целью было скоротать часы и ускорить ход времени, чтобы скорее уйти отсюда. Даже смотря на Марию, Арт чувствовал усталость и отрешенность, хотя она всеми силами пыталась сделать его счастливым.

Первые месяцы, Арт, каждый вечер, перед сном надеялся, что проснется в больнице или в том автобусе, что снова возвратится в ту жизнь, свою, а не приемную. Но потом мечты начали меркнуть, их поглотил разум, и Арт отбросил все мысли о надежде.

***

В один из выходных июня, Арт проснулся с позабытым желанием перемен.