Везде, но только здесь

– Классика жанра, отличный вариант. – с какой-то материнской гордостью друг смотрел на тонкую бутылку с красным вином, на которой вдаль скользили нарисованные расчерченные виноградники, а между ними вилась маленьким глотком живительного в этой знойной, как ему показалось, стране речушка. Над этим пышущем спокойствием и знающим себе цену пейзажем развивался флаг. Франция. Все было в меру, но как-то слишком усреднено, рубин вина не отсвечивал в руке бархатом, этикетка не побуждала унестись в далекое неведомое лето виноградников.– Ну, чего молчишь?

– Не думаю, что это подходящий вариант. Давай попробуем отыскать что-нибудь действительно великолепное.

Вариантов было немного, да и чего можно было ожидать от магазина, неуклюжего, грабительски яркого, без уюта, который обычно разносится по всему магазину он витрин с только что приготовленным хлебом и пухлыми завитками булок с небрежно рассыпанными цукатами, орехами на подстилке из белой вязкой глазури. От этого воспоминания он почувствовал во рту явственный вкус корицы, которая обычно всегда пряталась в этих сдобных доступных всем изысках. Арт ненавидел корицу, не то, чтобы у них были личные счеты, просто его организм решил несколько лет назад объявить ей аллергию. С этого времени в сладком чреве пирога с яблоками или обычной улитки могла скрываться опасность. Тут Арт тряхнул

головой, потому что холодная струна воздуха, вырвавшись из кондиционера, ударила прямо по затылку. Воспоминания отступили, он снова окунулся в упругую выпуклость зелёных бутылок, рядами выпячивающих свои этикетки перед ним.

***

Вскоре они вышли из царства белых ярких огней, которые варварски раздевают предметы, лишая их загадки теней. Улица с ее приглушенным и не задающим вопросов светом фонарей казалась полной чашей оттенков и смыслов, тайн и переплетений простых форм в нечто более странно-совершенное. Вечер дышал мерно розовыми жабрами последних перистых облаков, медленно поедая холодное желтое солнце, от которого осталась лишь верхушка. Эта дождливое, мокрое преддверие зимы не собиралось использовать стужу или любые другие свои символические атрибуты. Было малоснежно, слякотно, серо и немного тепло. Но, несмотря на это, сегодня мороз стелился по асфальту, подобно пурге, оплетая и сковывая все тело. Арт кутался в пальто, одновременно жалея, что надел кроссовки вместо зимних ботинок. Очевидно, друг размышлял о том же, вжав подбородок в воротник куртки и задумчиво смотря на мысы своих синих кед. Они шли молча, стараясь экономить внутреннее тепло хотя бы отсутствием слов. Улица словно тоже хотела оставаться безмолвной, полностью избавившись от людей. Только вот две пары ног с полотна своего тротуара она выдавить не могла. Ноги несли своих владельцев прямо к светящимся огням дома через дорогу. Солнце уже окончательно покинула этот небольшой мирок, мгла моментально накинулась на город. Влад зевнул и, передернув плечи, съежился ещё больше. Под мышкой приятно звякнула о металлическую застежку куртки бутылка, напоминая о своём присутствии. Они подошли к дороге и остановились на светофоре. Мимо проскользила маршрутка и пара машин. Можно было бы перейти, но они, как загипнотизированные, ждали появления бодро шагающего зелёного человечка. Гордость и пример для подражания спешке человечества. Арт отвернулся от дороги и тихо спросил:

– Сколько нужно богатства, чтобы стать бедным?

Этот вопрос мучил его с появления белого спорткара, который несколько секунд назад скрылся с рёвом за поворотом. В свете фонаря лицо друга стало фактурным, словно призывая писать с него портрет вольнодумца. Скулы вышли из щёк, глаза стали более очерченными, впалыми и блестящими. Он смотрел вверх. Линия лица, изгибаясь, отделяла подбородок от шеи. Взгляд был расслабленным, чувствовалось, что он никуда не упирается. В высоте, где-то в беспроглядном грязно-персиковом небе, уже погруженным во тьму и набежавшие сплошные облака, гудел самолёт. Звук был протяжным и каким-то печальным, грусть вздымалась издалека и уносилась за звуком летящей машины, аккомпанируя ей.

– Знаешь, достаточно одного самолёта. Ты должен быть обеспеченным, чтобы себе его позволить. И вот будешь ты пахать дальше, потому что уже не сможешь остановиться, а он будет стоять у тебя в ангаре. Вроде бы твой, бери и лети, но времени совершенно нет, от загнанных в угол амбиций. Вот это бедность дикая, парень.

Влад говорит медленно, тихо, вдумчиво, делая достаточно большие паузы. Кажется, что он сам это уже пережил. Он опустил голову и посмотрел на дорогу. Там зажегся зелёный свет. Помедлив секунду, они пошли по переходу.