Монархи монархами, у них свои мерки и оценки. А как относились к Владимиру Мономаху простые люди? Об их отношении мы можем судить по тому, что Владимир Мономах славился в былинах, как и его тезка, живший почти на сто лет раньше. В былинах два Владимира соединились в одного киевского князя Красное Солнышко — защитника Русской земли от кочевников: Владимир Святославич был грозой печенегов, а Владимир Всеволодич — грозой половцев, победителем Идолища Поганого и самого Тугарина Змеевича.
Киевская Русь, как уже говорилось, была огромнейшим, сильнейшим государством Европы, и все же унять половцев было очень трудно. Борьба с противником, кочевья которого тянулись от Иртыша до Днепра, осложнялась распрями русских князей. В конце концов, став великим князем, Владимир безжалостной рукой пресек и внутренние ссоры и нанес сокрушительный удар половцам.
Окидывая мысленным взором всю свою долгую жизнь, князь Владимир мог бы с полным основанием раньше других сказать: «Тяжела ты, шапка Мономаха!»
Жизнь князя на самом деле была насыщена труднейшими обстоятельствами. «…Много пота он утер за Русскую землю», — свидетельствует летописец.
На что, кажется, безмятежное дело охота. Можно в днепровских заводях пострелять уток и лебедей, половить зайцев, другого мелкого зверя тенетами, то есть сетями. Но князь искал других ощущений, такой охоты, где мог бы набрать силы и закалить мужество. В те времена многое решалось оружием. И князь должен был быть не только правителем, но и полководцем. Бои тогда были рукопашные, а это обстоятельство обязывало полководца отлично владеть копьем, мечом, луком. Иначе как подать пример дружине и рати в кровавой сече! Охота, повседневные дела служили Мономаху подготовкой к походам и битвам.
В «Поучении», в автобиографии, как бы мы назвали этот литературный труд князя, Владимир писал:
«Вот когда я жил в Чернигове, я своими руками стреножил в лесных пущах три десятка диких коней, да еще когда приходилось ездить по степи, то тоже ловил их.
Два раза туры поднимали меня с конем на рога. Олень бодал меня рогами, лось ногами топтал, а другой бодал; дикий вепрь сорвал у меня с бедра меч, медведь укусил мне колено, а рысь однажды, прыгнув мне на бедро, повалила вместе с конем».
В прошлом веке нашли в черниговских лесах золотой змеевик-амулет, который на шнурке носили на шее. На одной стороне таких вещиц, как бы предохранявших владельца от беды, изображался святой, на другой — человеческая голова, обвитая змеями, и заклинательная надпись. Надпись свидетельствовала, что находка принадлежала Владимиру Мономаху. Может, лось копытом или олень рогом в том лесу сорвал амулет с отважного охотника?
Князь хорошо бегал на лыжах. Он был неутомимым всадником. Из Чернигова, где княжил сам, до Киева, где княжил отец, доезжал за день, меняя на 140-километровом пути нескольких коней.
«Своими руками стреножил», — писал князь о ловле диких коней. Своими руками, сам он делал много такого, что, кажется, можно было поручить другим. В «Поучении» читаем:
«То, что мог бы сделать мой дружинник, я делал всегда сам и на войне и на охоте, не давая себе отдыху ни ночью, ни днем, не взирая на зной или стужу. Я не полагался на посадников[5] и бирючей[6], но сам следил за всем порядком в своем хозяйстве. Я заботился и об устройстве охоты, и о конях, и даже о ловчих птицах, о соколах и ястребах».
С врага не возьмешь обещания, что он будет биться с тобой в чистом поле. Враг может напасть на город. Владимир Мономах сам продумывал систему обороны своих городов. Мы уже упоминали город Любеч. В нем по приказу князя был построен замок, который мог выдержать долговременную осаду.
И замок, и сам город до наших дней не сохранились, есть только село Любеч. В той местности двадцать лет назад работала археологическая экспедиция академика Бориса Александровича Рыбакова, великолепного знатока Древней Руси. Экспедиция раскопала замок Владимира Мономаха. Вот что пишет об этом замке сам академик: «Могучие стены из глины и дубовых срубов большим кольцом охватывали весь город и замок; но замок, кроме того, имел и свою сложную, хорошо продуманную систему обороны… Замок был отделен от города сухим рвом, через который был перекинут подъемный мост. Проехав мост и мостовую башню, посетитель замка оказывался в узком проезде между двумя стенами; мощенная бревнами дорога вела вверх к главным воротам крепости, к которой примыкали и обе стены, ограждавшие проезд.