Ветер времён

Генерал обернулся в ту сторону, куда смотрел мальчик, и встревоженно вскочил с камня. Застыв на мгновение, он рванулся вперёд и, бросив на ходу сыну: «Догоняй!», устремился вверх по склону.

Почувствовав тревогу отца, мальчик мгновенно собрался в жёсткий комок и побежал вслед за генералом. Склон становился круче, и он стал отставать. Отец уже скрылся за краем холма, а мальчик всё продолжал бороться с шуршащими под ногами мелкими камешками. Но вот камни закончились. Дальше пошла мягкая трава, и мальчик ускорился.

Наконец, выбравшись наверх, Доксун окинул взглядом широкое зелёное плато. Дом горел, испуская густой чёрный дым, сквозь который местами прорывалось ярко-красное пламя. Рядом с домом отец бился мечом с какими-то свирепыми бойцами. Они были одеты в звериные шкуры и внешне походили на разбойников. Но при размашистых движениях шкуры распахивались, открывая взгляду ламеллярные доспехи имперских солдат Тан.

Доксун застыл на месте. Мозг мальчика не успевал оценить увиденное. Он машинально обвёл взглядом всё вокруг и вдруг заметил чуть поодаль коричневое пятно на зелёной траве. Вспыхнувшая в голове смутная догадка резко вывела мальчика из оцепенения, и он побежал.

Женщина лежала на спине, раскинув руки. Лицо её было спокойным, глаза закрыты. И Доксун, подбегая, на мгновение подумал, что она уснула прямо здесь, на траве.

– Мама! – Доксун осторожно, словно пытаясь аккуратно разбудить, прикоснулся к руке матери. – Мама!

Её звали Оюн. Она ничем не отличалась от других девушек её селения. Так же следила за порядком в доме своей семьи, так же выделывала звериные шкуры и водила лошадей к реке… Даже ростом, статью и вольным насмешливым взглядом она походила на всех своих сверстниц из народа мохэ. И всё же, хоть внешне это никак не проявлялось, одно отличие было. Она приходилась младшей сестрой вождю племени. И хоть никаких привилегий это положение не предусматривало, оно сыграло определённую роль в судьбе девушки.

Время от времени вождю приходилось бывать в больших городах соседних стран. Рассказы брата о них и невероятно интересные вещи, которые он оттуда привозил – всё это заставляло сердце мечтательной девушки биться сильнее. И поэтому, когда брат сказал, что она должна будет выйти замуж за его друга, когурёского генерала, она согласилась, почти не раздумывая. Тем более что своего будущего супруга она знала уже давно. Он был на много лет старше неё и, несмотря на свои военные заслуги, довольно простым в обращении. А ещё она знала, что у него есть почти взрослый сын от первого брака и… Ну, в общем, и прочие подробности, которые могли интересовать девушку, даже из мохэ, собиравшуюся замуж.

Попав впервые в когурёскую столицу – Пхеньян, Оюн была ошеломлена. Это превосходило все её ожидания и фантазии. Величественный дворец, дома, огромный торговый рынок, искусное оформление городского ландшафта, женщины в нарядных платьях, воины в красной униформе и в грозных доспехах и, самое главное, много, очень много людей. Она подумала, что если бы между их народами началась война, то все эти люди могли прийти даже с пустыми руками и просто затоптать всё её племя.

Прошло некоторое время, и постепенно на смену первым восторженным впечатлениям стали приходить и первые неуютные ощущения. Большой город стал давить на неё. Ей как будто не хватало воздуха, ветра, шума деревьев, ржания лошадей на пастбище… А ещё, Оюн стала замечать надменные, а порой и откровенно насмешливые взгляды. Она чувствовала, что всё делает не так, выглядит не так… Это угнетало девушку, и только дома, рядом с мужем, она вновь ощущала уверенность и спокойствие. Здесь она делилась с ним своими тревогами, и он всегда мудро и с присущим ему юмором развеивал все её страхи. Постепенно с его помощью Оюн изучила местные традиции, обычаи, освоила этикет… И в скором времени перестала отличаться от других когурёских женщин. Это придавало ей больше уверенности, и лишь когда она случайно сталкивалась где-то с бывшей супругой своего мужа или с кем-то из её многочисленных родственников, то снова чувствовала себя чужой и незваной в этом новом и большом мире.

Всё изменилось, когда она родила сына. Казалось, этот маленький пищащий комочек стал последним и решающим штрихом в картине её жизни. Пришло время душевного спокойствия.

Шли годы, Оюн перестала замечать чужие взгляды, чужих людей. Вся её вселенная сузилась до размеров их усадьбы, где, приготовив обед, можно было стоять на высоком крыльце и наблюдать, как муж учит сына стрелять из лука или что-то ему объясняет, указывая на рыб в пруду… Она с улыбкой вспоминала свой благоговейный трепет и восторг от первых столичных впечатлений. Теперь ей было безразлично, что находится или происходит там, за воротами их дома. Поэтому она нисколько не расстроилась решением мужа уйти из города и поселиться в маленьком домике в горах. Она знала – для неё это ничего не меняет. Её жизнь останется прежней.