Ветер в Пустоте

В 8 утра летний Арбат уже весело гудел, влажные после поливальных машин дороги и тротуары радостно искрились на солнце, а в воздухе пахло летним городским утром.

Настроение было хорошим, и спина делалась прямой, а походка легкой. Хотелось смотреть людям в глаза и улыбаться. Встречные прохожие выглядели сегодня более четкими и фактурными – возможно, дело было в особом утреннем свете. Сереже казалось, что он не просто видит их лица и детали одежды, но чувствует их эмоциональное состояние.

Несмотря на хорошую погоду, многие из них выглядели грустными и как будто досыпали на ходу. Кроме того, почти все они отчетливо спешили и смотрели либо себе под ноги либо куда-то в никуда, так что взгляд был отсутствующим.

Около спуска в подземный переход перед Новинским Бульваром ему встретилась группа французских туристов с гидом. У них был характерный удивленный и слегка растерянный взгляд, какой бывает у людей, оказавшихся в новой непривычной им среде. Особенно это было заметно на контрасте с отсутствующим взглядом спешащих вокруг соотечественников. “Модные обезьянки с другой операционной системой приехали в соседний лес проведать сородичей”, – услышал Сережа мурлыкающий голос Дроздова в своей голове и улыбнулся.

Уже начав спускаться в переход, он, повинуясь какому-то спонтанному порыву, вдруг замедлился и обернулся через плечо. Все было тем же и одновременно другим. Неожиданно для себя он увидел привычный городской пейзаж так, будто оказался здесь впервые и был таким же туристом, как эти французы – свежо, ярко, сочно очень реально. Этот странный эффект длился всего мгновение, а затем все стало прежним, словно проходящий мимо фокусник показал короткий замысловатый трюк, и растворился.

В кафе, где они договорились встретиться было уже людно. Основной контингент составляли седеющие мужчины 45+ в дорогих рубашках и костюмах.

На их фоне Николай в стильно рваных джинсах выглядел нарушителем корпоративных устоев. Глазницы черепа на его футболке и пряжка ремня были украшены стразами. Он сидел за угловым столиком и помахал Сереже рукой.

– Доброе утро, – поздоровался он, когда Сережа подошел ближе. Я тебя не слишком рано выдернул? Ты вроде говорил, что живешь тут рядом, а я переписываться не люблю, мне удобнее голосом, по старинке.

– Привет. Да, мне тут 5 минут идти, – ответил Сережа, раскрывая меню.

Подошедший к ним официант, похоже, работал всю ночь и буквально валился с ног – пытаясь достать блокнот, он два раза его уронил, потом раздраженно скомкал и засунул в карман. Но даже этот маленький бунт вышел у него каким-то обессиленным.

– Доброе утро. Я вас слушаю, – он говорил еле слышно, Сережа понял его скорее по движению губ, чем на слух. “Как бы в обморок не свалился”, – подумал он. Николай попросил сырники, а Сережа – омлет.

– Я тут читал в интернете про ретриты разные, – начал Сережа, когда официант повторил их нехитрый заказ и отошел. – Мне стало интересно – а как потом в город возвращаться после такого опыта? Сложно наверное в работу включаться, да?

– Жизненный вопрос, – кивнул Николай. – На него редко отвечают честно.

Он посмотрел на телефон, словно что-то прикидывая, а потом перевернул его экраном вниз.

– Ответ зависит от того, как ты в этом городе живешь, – Николай показал кивком на людей за окном. – У каждого из них свои отношения с городом. Один встает на рассвете, а другой спит до обеда. Один выживает, а другой оставляет его месячную зарплату за ночь в клубе. Кто-то приехал, чтобы этот город покорить, а кто-то тут вырос и, наоборот, мечтает уехать. И мало кто из всех них всерьез задумывается, почему и зачем он делает то, что он делает, и живет так, как живет. Если такие мысли приходят, то их чаще всего гасят работой или домашними делами, посиделками в баре и сериалами. – Он замолчал и посмотрел на Сережу внимательно. – А на ретрите от этих вопросов отмахнуться сложно. Они встают во весь рост и окружают тебя.

– Жутковато, – Сережа сделал страшное лицо, чтобы немного разбавить серьезность Николая, но тот не улыбнулся.

– Встречаться с собой и прощаться с иллюзиями трудно. Но то, что человек получает взамен, стоит несравнимо дороже. Поэтому люди приезжают на ретрит снова и начинают медитировать дома. Наблюдение ума – это природное лекарство.

“Интересно, как так получается, – усмехнулся про себя Сережа, – вроде бы я спросил простую конкретную вещь, а уже налетел на общую лекцию”.

– То есть в город возвращаться непросто – я правильно понял?

– Чем менее счастлив человек в городе, тем сложнее ему будет туда возвращаться. Хитрость в том, что большинство людей даже не осознают, насколько они несчастны. Они так привычно маскируют собственную боль, что начинают верить своему счастью. Таким на ретрите бывает особенно трудно. Практика показывает человеку, где он себя обманывает – чтобы честно это принять, нужно много сил.

У меня был период, когда после ретрита я оставался в Азии еще на пару месяцев, потому что даже мысль о возвращении в город была невыносимой. А сейчас я спокойно возвращаюсь – мне нравится, как у меня здесь все устроено.