Ветер северо-южный, от слабого до уверенного

А еще товарищ Б. снисходительно объяснил всяким горлопанам, возмущенным якобы недостаточной гласностью в освещении полета века средствами массовой информации, что, напротив, события, происходящие на борту летучей райбольницы, очень даже подробно отображаются ежемесячной многотиражной газетой "Колымский пароходоводитель", выходящей на угро-финском языке.

"Стыдно, - сказал в заключение товарищ Б., - не знать угро-финского языка, стыдно не читать популярного ежемесячника, стыдно не иметь понятия об элементарных вещах".

И очень многие кивакинцы взяли булавки и выкололи Самосейкину и Мукрулле глаза. На фотографиях, понятно. А некоторые на всякий случай выкололи глаза на фотографиях Афанореля и дяди Эраста.

Но ведь многие принципиально не стали никому из героев выкалывать глаза, многие только подальше спрятали опасные карточки. Значит, что-то меняется в этом мире? Я надеюсь, что меняется. Иначе, зачем все?..

Ну, а больше никаких особенных событий не произошло в этот день ни в Кивакине, ни на Земле в целом. Все в основном ждали новостей с неба, ждали, чем кончится эта удивительная эпопея.

Совершенно незаменимым человеком на воздушном судне неожиданно сделался наш Тимофеев, бывший грузчик продмага.

Надо отметить, что от взаимодействия с горным воздухом его рана вдруг мгновенно затянулась, уже на второй день путешествия стал иметь довольно приличный вид обгоревший в погребе Веня. Да все стали чувствовать себя намного лучше, чем чувствовали всю жизнь, вероятно, настоящего воздуха уже совсем не осталось у поверхности Земли. А иначе чем объяснишь столь удивительные вещи, ведь ни пища, ни комфорт не улучшились в райбольнице?

Впрочем, это все материал для научного исследования, а мы лучше вернемся к Тимофееву, который неожиданно сделался одним из самых незаменимых людей в полете.

Он ближе к вечеру второго дня путешествия заглянул в дверь радиорубки, или в дверь командирского кабинета, или можно еще как-нибудь назвать эту дверь, там теперь безвылазно колдовали у рации лишь двое: Фаддей Абдуразякович и Афанорель, остальные заходили все реже.

- Фаддей Абдуразякович, - робко заглянул в дверь Тимофеев, - а мы уже над чужой страной летим...

- Ну-ка, ну-ка, заходи, ты как это узнал? - заинтересовался Мукрулло.

И выяснилось, что Тимофеев с детства этим делом увлечен, все географические карты наизусть помнит, очертания береговых линий и государственных границ, запросто по звездам и радиосигналам вычисляет широту и долготу. Штурман-любитель, одним словом.

- Ну, и какая же под нами сейчас конкретная страна? - спросил Фаддей Абдуразякович, испытующе глядя Тимофееву в глаза. Тот ответил твердо и уверенно.

- Афоня, передавай! - чуть поколебавшись, скомандовал командир. Вот здесь-то и понадобился талант древнего грека.

Он передавал почти непрерывно. "Ваше превосходительство господин президент! Пролетая над вашей страной..." "Ваше превосходительство синьор премьер-министр! Находясь в воздухе вашей республики..." И само собой "Уважаемые товарищи!.."

Так начинались все эти радиограммы. И под каждой значилась подпись "Мукрулло". И действительно. Фаддея Абдуразяковича уже знал весь мир, и никакие титулы не требовались.

Да, чтобы не испытывал читатель недоумения, нужно пояснить, что радиостанция имела специальную приставку, способную переводить человеческую речь на язык точек и тире, а также наоборот. И пользоваться ею можно было двояко, в зависимости от важности радиообменов.

ЦУП едва пробился сквозь эту почти непрерывную передачу. Едва Афанорель переключил рычажок на прием, динамик взорвался гневным монологом. Можно себе представить, каким был бы этот монолог, если бы можно было заставить весь остальной, мир заткнуть уши.

"Мукрулло, вы что себе позволяете!? Ведь есть же границы! Одумайтесь, если собираетесь возвращаться! Мы понимаем ваше состояние, но кто вас уполномочил на эти приветствия?! Это в конце концов не по правилам, этого нет ни при какой демократии, остановитесь, Мукрулло!..

А вы, Афанорель, вы что, офонарели?! Вы же всегда были дисциплинированны образцово! Не идите на поводу у вашего сумасшедшего главврача! Восстаньте, сбросьте его иго!..

Восхищаемся вашим мужеством, мысленно с вами, держитесь. ЦУП. Штаб. Родственники".

И тут они покинули пределы радиовидимости. Мукрулло подозрительно глянул на своего верного радиста, не собирается ли тот сбрасывать иго. Тот, похоже, не собирался. Хотя, чужая душа, конечно, потемки, и ни в ком нельзя быть уверенным, как в себе.

А Афанорель, действительно, не хотел никакой борьбы, он был убежден, что в любом случае останется ни при чем, если, конечно, вся эта фантасмагория, начинающая, честно говоря, надоедать, завершится благополучно.

Но не хватало времени на размышления. Тимофеев все объявлял и объявлял проплывающие внизу страны и надо было передавать очередные приветствия. Что интересно, на них иногда отвечали. Но надо признать честно, отвечали на радиограммы Мукрулле немногие.