Ветер Севера. Риверстейн

Мужские руки бесцеремонно задрали мне юбку и стащили сапог. Потом второй. Я даже не успела стыдливо вскрикнуть. Да и больно было так, что не до стыда. Подвернутая лодыжка отдавала резкой болью, к тому же снова открылись подсохшие рубцы на икрах, щедро заливая кровью ступни.

Мужчина опустился на колено и разглядывал всю эту красоту с таким лицом, что мне захотелось провалиться. Я опять дернулась, когда он положил ладони на мои голые ноги. Поднял голову.

– Тебе надо возвращаться, – спокойно сказал он. – Черта забирает силы, а у тебя и так их слишком мало. Даже странно, что Аргард выбрал столь… неприспособленное тело. Просто насмешка, – и резко полоснув по своим рукам клинком, прижал окровавленные ладони к моим лодыжкам. Крепко, обхватив всеми пальцами, словно хотел сломать.

– Кровь к крови… Сила к Силе. Добровольно. Аарем соо лум…

Я вскрикнула от ужаса. Но боли не было, наоборот – по ногам прошлось жаром, от левой ступни до сердца, перекинулось на правую сторону, мягко обожгло и спустилось по другой ноге.

И прямо на моих глазах края рубцов потянулись друг к другу, нарастая новой бледной кожей, срастаясь и не оставляя даже шрамов! В груди разлилось упоительное тепло, перестали ныть ребра, затянулись ссадины на руках и лице. И я почувствовала себя так, словно выпила залпом кружку терпкого деревенского вина, стало восхитительно легко и радостно. Сила бурлила в теле, заставляя его петь от счастья!

– Пресветлая Матерь!– выдохнула я. – Как же это чудесно!

И рассмеялась. Арххаррион поднял на меня глаза, ставшие темными, как бездна.

– Береги Аргард, – сказал он и толкнул меня в грудь, прогоняя из Черных Земель.

***

Очнулась я от криков. Думаю, отключилась я совсем ненадолго, так и сидела около окошка, свесив одну ногу и упираясь лбом в оконную раму. Встав, я натянула валяющиеся рядом сапоги и осторожно выглянула в коридор. Там трепыхались по стенам пугливые тени, метались всполохи свечей и бестолково суетились послушницы. И страшно на одной ноте подвывал женский голос.

Я бочком втиснулась в коридор, схватила за рукав пробегающую мимо Поладу.

– Что случилось?

– За Рогнедой утопленница Златоцвета пришла, – жутким шепотом поведала Полада, осенняя себя молитвенным полусолнцем. – Меня за ареем Аристархом послали, чтобы он духа неупокоенного изгнал и нас всех, грешных, защитил! Ой, что ж делается, Ветряна, это что же делается! Ведь среди бела дня утопленники ходить стали! К живым в гости наведываться!

– Подожди, не кричи, – я поморщилась. – Разыграл кто-то Рогнеду, видимо. Какая утопленница, совсем девчонки с ума сошли!

– Так правда! Сама Златоцвета и явилась, как из пруда в тот день вытащенная! В том же платье и с венком в волосах! Как живехонькая, только лицо-то рыбы и раки съели! Возле ученической подошла к Рогнеде, уставилась своими пустыми глазницами и руки к ней тянет, словно обнять хочет. Та сначала без чувств упала, конечно, а как в себя пришла – в крик.

– А сейчас Рогнеда где?

– Да там же и лежит, возле ученической! Что ж это творится, Ветряна, то гниль, то утопленницы! – и Полада сорвалась с места, почти неприлично задирая для бега юбки.

Я в задумчивости пошла в сторону ученической.

Рогнеда у нас девушка практичная и неглупая, лучшая ученица и любимица наставников. Ни в каких авантюрах и шалостях участия не принимала, демонстративно фыркала на наши проказы и отчаянно рассчитывала после выпуска попасть с хорошими рекомендациями в Старовер.

Оттого тем более удивительно, что она не постеснялась поднять такой крик и вой, а это нашим попечителям ох как не понравится. Да еще и рассказать, что к ней, ни много – ни мало, явилась с того света утопленница Златоцвета! Неужели Рогнеда так испугалась чьего-то розыгрыша, что не подумала о своей репутации? Не побоялась гнева наставников?

Да и кто мог ее так разыграть?

Возле ученической толпилась кучка возбужденных послушниц. Рогнеда, бледная, с остекленевшими глазами, в которых явственно плескался ужас, сидела, привалившись к стене.

Я протиснулась к ней, заглянула в лицо.

– Неда, – позвала я ее детским прозвищем, – Неда, что случилось? Ты меня слышишь?

Рогнеда очнулась, словно из-под воды вынырнула, схватила меня за руку и больно стиснула ладонь.

– Это была она, она! Златоцвета! Стояла тут, в платье белом, на лице склизкие ошметки, и с волос вода капает… А изо рта… Изо рта пиявки лезут!

Послушницы дружно взвизгнули и в страхе осмотрелись.

– А чего она хотела? – спросила я, покосившись на свою руку. Рогнеда стискивала ее так, словно хотела сломать.

– Брошку, – всхлипнула несчастная Рогнеда. – Брошку, которая у меня осталось, когда она утопла. Ну не выкидывать же мне ее было! Я же не знала тогда, что она в том пруду преставится! А она тут стоит и говорит: «Брошку отдай! На платье приколоть хочу!» А зачем ей брошка, утопленнице-то!!!

Конец фразы девушка прохрипела, безумно вращая глазами и, кажется, собираясь снова упасть в обморок.

– Вот жуть, – выдохнул кто-то за моим плечом. В конце коридора застучали ботинки, и послышался гундосый глас Аристарха, вещающего про греховниц и кару, которую мы все заслужили.