Ветер нагваля или Прощание с доном Хуаном

А началось всё с первого и главного урока. Тогда я долгое время лежал в постели, почти не вставал, и, наконец, понял, что мне никто не поможет — ни врачи, ни экстрасенсы, что болезнь моя упрямо и неизбежно приведёт меня к смертельному исходу. Болезнь то сильно, как железными тисками, сдавливала меня, то ненадолго отпускала с тем, чтобы потом зажать ещё сильнее. Она измотала меня! Вопрос заключался только во времени — год или два. Я устал от долгой бесконечной борьбы за своё здоровье. Помню, жуткая предсмертная безысходность охватила меня. Я почуял запах смерти. И в этой безысходности уже было смирение. Никто и ничто не могло меня спасти! И знание этого было ужасно. Вообщем, однажды после мучительных терзаний я полностью сдался! Что я мог поделать?! Я перестал бороться. Полная и абсолютная сдача — вот самый первый урок Бога. И, вдруг, что-то произошло, оборвалось внутри. Я сам невольно морщусь, когда люди нагнетают на себя много мистики. «Мне показали, ко мне прислали, мне дали, меня ведут». «Кто и где эти «они»? Ты всё выдумываешь. Ты просто живешь…

Но случилось нечто значительное и важное. Меня коснулся Дух. В то время я ничего не знал о духовном мире и о «духовности» вообще, и ни во что не верил. Однако я смутно почувствовал «нечто». Это как невидимый Ангел — чуть коснулся тебя нежным и тёплым крылом и давно пролетел дальше, а ты всё не можешь понять, что же случилось. Понимаешь, что в твою жизнь вторглось что-то великое, грандиозное, но в то же время оно вошло так тихо и неприметно, и поэтому не можешь ничего понять и себе объяснить. Это ещё подобно долгим последним звукам волшебного колокольчика. Он уже отзвенел, но ты продолжаешь слышать неясный звон — то ли он ещё есть, то ли тебе чудится…

Таков Дух. Ты не можешь что-либо доказать. Всё основано на каких-то смутных предчувствиях, таинственных и непонятных ощущениях, вроде бы случайных явленных знаках, но ты понимаешь, что это очень и очень важно для тебя и не можешь отмахнуться.

К тому же, вдруг, вскоре, будто невидимый дирижер взмахнул волшебной палочкой и целый оркестр, о существовании которого ты ранее и не предполагал, заиграл целую симфонию — события вокруг тебя начали ускоряться, меняться, уплотняться и двигаться с потрясающей скоростью. Всё вокруг меня пришло в необыкновенное движение: обстоятельства, вещи, события, встречи.

Это сейчас я могу многое «видеть», слышать, чувствовать и знать. Но тогда, когда двери моего духа или моей души были плотно закрыты и даже забиты большими ржавыми железными гвоздями — мой дух спал в летаргии — я представляю себе грандиозность вторжения в ту мою жизнь таинственного провидения.

И случилось. Меня словно куда-то «повело». Сразу появилась надежда на излечение, я почему-то знал, куда надо ехать и где эту надежду обрести. Обнаружилась целая цепь случайных неслучайностей (или неслучайных случайностей) — я стал постепенно выздоравливать.

В это время (период горбачёвской перестройки) в стране началось обновление и возрождение духовной культуры и православия. В страну хлынул поток всего духовного: литература, иностранные посланники и учителя. Образовывались многочисленные духовные центры, группы, религиозные общества. И я в свою очередь начал собственный хаотический поиск, еще не зная, что и где искать. Как в сказке: «Пойди туда, не знаю куда, найди и принеси то, не знаю что». Дух подталкивал, и я без разбора начал жадно вбирать в себя, заглатывать всё «духовное» — и в первую очередь запретную ранее литературу. Одновременно знакомился с различными центрами, людьми и наставниками и впускал в себя неведомые энергетические потоки и духовные струи. Долго, очень долго мне не давали пить и держали взаперти. И обнаружилась жажда, сильная, ненасытная жажда духовных знаний. И чем больше я пил эти знания — тем больше мне хотелось.

…Пора прыгать. Мне почему-то не страшно. На удивление и к моему разочарованию животного страха я не испытываю. Странно, во мне нет даже волнения. Спрашиваю сидящую рядом девушку. Кричу ей в ухо: «Страшно?»

Она, сглатывая слюну в пересохшем горле, — «Очень!» Думаю: «Почему же мне не страшно?»

Быть может потому, то меня уже ничто не связывает по большому счету на этой земле. Что-то осталось, оставил. Отец, мать, дочка… Нет никакой заинтересованности в людях. Да, конечно, любовь, грусть, благодарность, но не привязанность. Со мной моя копия жизни. Надо прыгать. Там, в воздушной пустоте, среди холодных потоков и вихрей — это же ветер нагваля! — необъятно распластались невидимые иссиня-тёмные и серые громадные крылья мифического Орла Свободы. Пропустит ли? Или склюнет мою точку сборки? Земля с высоты орлиного, птичьего полёта. Встаю, чуть сгибаясь под тяжестью сумок до дрожи в коленках, и двигаюсь в очереди парашютистов. Люди передо мной один за другим исчезают в дверном проёме. Я не волнуюсь. Там, дальше, голубой воздух и за туманами внизу зеленеет плоскость земли.