Читаем Ветер богов полностью

– Из него нельзя уйти без сожаления.

– Мне тоже так казалось.

– Так же, как мне иногда кажется, что завидую тебе.

– Но ты… не заинтересована была в том, чтобы я исчез из жизни? Только правду. Мне уже незачем лгать. Все, что ты скажешь, я унесу с собой на небеса.

Несколько минут Фройнштаг сидела молча, поглядывая то на Гардера, то на «корабль вечности».

– Не скажу, чтобы слишком уж часто вспоминала, ты не дал для этого повода, но и не предпринимала ничего такого, что могло бы навредить тебе. То есть ко всему, что с тобой происходит, я не имею абсолютно никакого отношения.

– Верю.

– Для меня это важно. Очень важно.

Приподнявшись, Лилия положила руки на плечи парня и, повалив его на спину, какое-то время склонялась над ним, пытаясь зажечь желание, пробудить зверя, который заставил Карла наброситься на нее в то утро, у Анны Коргайт.

– Я не знаю, что со мной происходит, – наконец сдался Гардер. – Тогда все выглядело иначе.

– Может, нам пойти в комнату для свиданий? Обер-лейтенант сам предлагал ее. Уж там-то нас никто не потревожит.

– У меня уже почти не осталось времени.

– Тогда полежи, – принялась она колдовать над его одеждой. – Просто полежи. Все, что от тебя требуется, – полежать. Я же буду ласкать тебя так, как не ласкала ни одна женщина. Как ласкают в последний раз…

<p>45</p>

– Так вы уже пришли в себя, капитан?

– Пришел, – мрачно заверил подполковника Кульчицкий.

– Когда-нибудь это должно было наступить.

– Будь оно все проклято!

Они гребли обломками досок. При этом каждый стоял на одном колене, спиной друг к другу, а между ними стонал и скрежетал зубами раненый Радчук. Курбатов уже не раз молил Господа, чтобы он наконец потерял сознание, но Радчук упорно оставался по эту сторону жизни, словно за какие-то прегрешения Господь решил взять его к Себе вместе со всеми его физическими и душевными страданиями.

Река теперь казалась значительно шире, нежели это представлялось с того берега, и чем упорнее диверсанты гребли, тем черная полоса косогора, к которому они должны были причалить, чудилась все отдаленнее. Уже окончательно стемнело, и Курбатов настороженно прислушивался к тишине на том берегу, предчувствуя, что она вот-вот взорвется пальбой и яростью новой, теперь уже ночной схватки.

– Я струсил, господин подполковник. Только сейчас я по-настоящему понял это и уже никогда не смогу простить себе, – взволнованно каялся Кульчицкий.

– Не утешайте себя, это действительно была трусость, – безжалостно казнил его Курбатов. – Но только выслушивать ваши раскаивания я не собираюсь.

– Тогда выслушайте мою исповедь, – неожиданно прохрипел Радчук.

– Вашу, поручик? Прекратите, для вашей исповеди еще не время. Доберемся до ближайшей деревни, попытаемся найти фельдшера.

– А знаете, это прекрасно, что я умру на Дону. Казачьем Дону… Все они только об этом и мечтали – чтобы на Дону… «Колыбель Белого движения» и все такое прочее. Пели и плакали. Пили, плакали – и стрелялись, стрелялись…

– Кажется, бредит, – проворчал Кульчицкий. Чувствуя себя виноватым, он старался не поддерживать разговор ни с Курбатовым, ни с Радчуком.

– Пока нет, – возразил раненый. – Пока еще… Они там, в Югославии, действительно много… пили, плакали и стрелялись… собратья ваши, белые офицеры.

– Наши? – переспросил Курбатов, настораживаясь. – Вы разве не белый офицер?

– Но я завидовал даже тому, – не слышал его Радчук, – что они могли стреляться… как офицеры… Завидовал даже этому… Потому что они – офицеры. Они могут пить за Матушку-Россию, плакать и стреляться.

– Позвольте, так вы жили в Югославии? – спросил Курбатов, лишь бы поддержать разговор. – Мне сказали, что вы вроде бы прибыли из Персии.

– Так оно и было. В Маньчжурию – из Персии… Однако началось все там, в Югославии. Их там много было. В основном врангелевских. Случались еще кутеповцы. Те потверже были, не стрелялись, ждали своего часа.

– Вам лучше помолчать, тяжело ведь.

– Это исповедь, господин… подполковник. В исповеди можно… – Радчук закашлялся, и Курбатову показалось, что он захлебнулся собственной кровью. Однако и в этот раз штабс-капитан все же сумел вырваться из объятий смерти.

– …Они стрелялись, и я завидовал этому… Потому что офицеры…

– Что вы заладили, штабс-капитан? – кончилось терпение у Кульчицкого. – «Как офицеры, как белые…» Вы-то в конце концов кто, не белый офицер? Подосланы ЧК – так и скажите. Одной пулей больше – только и всего.

– В этом-то и состоит моя исповедь, – как бы облегченно вздохнул Радчук, признательный капитану за то, что задал вопрос, которого не догадался задать князь Курбатов. – Это они – белая кость… А я всего лишь цыган, полукровок. Отец – цыган, мать – кубанская казачка… Совсем мальчишкой был, играл на скрипке в оркестре… в ресторане для русских офицеров.

– Позвольте, так вы… не офицер? – не сумел скрыть своего презрительного недоверия Кульчицкий. Польский гонор всегда подводил его. Даже тогда, когда именно гонор должен был бы спасать от позора, как там, на левом берегу Дона.

Перейти на страницу:

Все книги серии Секретный фарватер

Валькирия рейха
Валькирия рейха

Как известно, мировая история содержит больше вопросов, нежели ответов. Вторая мировая война. Герман Геринг, рейхсмаршал СС, один из ближайших соратников Гитлера, на Нюрнбергском процессе был приговорен к смертной казни. Однако 15 октября 1946 года за два часа до повешения он принял яд, который странным образом ускользнул от бдительной охраны. Как спасительная капсула могла проникнуть сквозь толстые тюремные застенки? В своем новом романе «Валькирия рейха» Михель Гавен предлагает свою версию произошедшего. «Рейхсмаршалов не вешают, Хелене…» Она всё поняла. Хелене Райч, первая женщина рейха, летчик-истребитель, «белокурая валькирия», рискуя собственной жизнью, передала Герингу яд, спасая от позорной смерти.

Михель Гавен , Михель Гавен

Приключения / Военная проза / Исторические любовные романы / Исторические приключения / Проза / Проза о войне
Беглец из Кандагара
Беглец из Кандагара

Ошский участок Московского погранотряда в Пянджском направлении. Командующий гарнизоном полковник Бурякин получает из Москвы директиву о выделении сопровождения ограниченного контингента советских войск при переходе па территорию Афганистана зимой 1979 года. Два молодых офицера отказываются выполнить приказ и вынуждены из-за этого демобилизоваться. Но в 1984 году на том же участке границы один из секретов вылавливает нарушителя. Им оказывается один из тех офицеров. При допросе выясняется, что он шел в район высокогорного озера Кара-Су — «Черная вода», где на острове посреди озера находился лагерь особо опасных заключенных, одним из которых якобы являлся девяностолетний Рудольф Гесс, один из создателей Третьего рейха!…

Александр Васильевич Холин

Фантастика / Проза о войне / Детективная фантастика

Похожие книги

1. Щит и меч. Книга первая
1. Щит и меч. Книга первая

В канун Отечественной войны советский разведчик Александр Белов пересекает не только географическую границу между двумя странами, но и тот незримый рубеж, который отделял мир социализма от фашистской Третьей империи. Советский человек должен был стать немцем Иоганном Вайсом. И не простым немцем. По долгу службы Белову пришлось принять облик врага своей родины, и образ жизни его и образ его мыслей внешне ничем уже не должны были отличаться от образа жизни и от морали мелких и крупных хищников гитлеровского рейха. Это было тяжким испытанием для Александра Белова, но с испытанием этим он сумел справиться, и в своем продвижении к источникам информации, имеющим важное значение для его родины, Вайс-Белов сумел пройти через все слои нацистского общества.«Щит и меч» — своеобразное произведение. Это и социальный роман и роман психологический, построенный на остром сюжете, на глубоко драматичных коллизиях, которые определяются острейшими противоречиями двух антагонистических миров.

Вадим Кожевников , Вадим Михайлович Кожевников

Детективы / Исторический детектив / Шпионский детектив / Проза / Проза о войне