Весы

Как раз в то время он предпринимал все возможное для побега. Эту программу придумали как будто специально для него. Он отчасти ждал, что к нему обратятся из Военно-морской разведки. Трудно было поверить, что они не слышали о его просоветских выступлениях и русскоязычной газете. Он объяснил бы, что пытался выйти с ними на связь доступным ему способом. Они бы организовали для него интенсивное обучение. Он стал бы настоящим дезертиром, выдающим себя за ложного дезертира, выдающего себя за настоящего дезертира. Ха-ха.

Алик сидел за столом напротив него и тряс в кулаке соленые орешки. Он сказал, что должны принести телевизор. Освальд удивился, когда услышал, что передачи начинаются в шесть вечера. Это чуть ли не самое странное, что ему доводилось слышать с тех пор, как он пересек океан.

Появился охранник. Он появлялся каждый вечер перед уходом Алика. Алик не представил его, словно не замечал его присутствия в квартире. Обычно охранник сидел рядом с умывальником в прихожей, положив шляпу на колено.

Было кое-что, о чем Освальд не стал рассказывать Алику, – например, подробности о радарной системе «МПС-16», только что введенной в сеть. Он хотел посмотреть, как будет развиваться их дружба. Ему пришло в голову, что теперь, когда он переметнулся на чужую сторону, американским военным в любом случае придется потратить уйму денег на переустройство системы. Как удивительно просто оказалось распоряжаться судьбами и событиями.

Еще об одном он не сказал Алику – касательно программы ложных дезертиров. Когда никто не вышел с ним на связь, Оззи решил записаться на экзамен по иностранному языку. По русскому. Просто чтобы его заметили.

Он получил «П», что означало «плохо» во всех отношениях.

Пришли врач и медсестра, чтобы осмотреть его. Прослушали сердце, посветили в уши фонариком. Взвесили, измерили его и ушли с образцами крови и мочи. Затем появились трое мужчин и отвели его в бетонное здание примерно в получасе ходьбы. Он оказался в современной квартире. Его заставили вынуть содержимое из карманов. Усадили на стул, подключенный к столу с миллиметровкой, скорописцами, наборными дисками, переключателями и т. д. Велели поставить ступни на пол. Затем прикрепили трубочки и прочие приспособления к предплечьям, груди и ладоням Освальдовича. Один из мужчин сел напротив. Вас зовут так-то и так-то? Пользовались ли вы когда-нибудь другим именем или кличкой? Ваш любимый цвет – голубой? Вы агент разведки США? Вы поддерживаете тайную связь с кем-то в этой стране? Ваши волосы каштановые? Вас послали сюда, чтобы убить человека или нескольких людей? Вы женаты? Вы гомосексуалист? Вы употребляете алкоголь или табак?

Бесстрастные.

Алика нет и в помине. Освальд стоял, пока его отключали от прибора. Он тосковал по другу и смутно подозревал, что безнадежно напутал в этом тесте.

Он сказал им, что Алик обещал телевизор.

Кто-то принес его вещи. Он жил в новой квартире три дня. Ему давали тесты на уровень интеллекта и способностей, тесты для психологического профиля, тесты по английскому и элементарной математике, тесты на распознание рисунков и форм.

Ему приснилось, как он заходит в дом на Юинг-стрит в Форт-Уорте с волосами, мокрыми после купания в бассейне Ассоциации молодых христиан.

Ленин и Сталин в оранжевом сиянии. Каспийское море, самое крупное внутреннее море в мире, на границе между Европой и Азией. Кремль означает крепость.

Дело происходит в Москве. Он рассказывает о своем проживания в охраняемой квартире человеку в костюме и галстуке. Может, это Ричард Карлсон в роли Херба Филбрика по телевизору. «Я вел тройную жизнь». Может, кто-то из посольства США, второй секретарь или консул, как его там называют; он поправляет очки и с интересом слушает рассказ о бывшем морском пехотинце, внедрившемся в советский разведаппарат в рамках программы ВМФ США по подготовке ложных дезертиров.

Кириленко стоял на паркетном полу своего отдельного кабинета в Первом отделе Седьмого департамента Второго Главного управления в штаб-квартире КГБ. Центр, площадь Дзержинского, дом 2. Монументальный комплекс из тщательно обработанного камня – старое главное здание, послевоенная пристройка, тюрьма, Лубянка, знаменитая своими расстрелами, другие, менее значительные здания, и сквозь зарешеченные окна или экраны ячеек из толстой проволоки виден двор. Ему нравилось думать стоя.

Что приятно в Центре – это недорогие икра и семга, которые продаются в двенадцатом корпусе через дорогу, «Джим Бим» и «Джонни Уокер» по доллару за бутылку. Далеко не так приятна гнетущая атмосфера сталинского террора. Кроме того, он терпеть не мог стул, который ему выделили, – современное контурное кресло, оно по-дурацки смотрелось рядом со старым деревянным столом.