Веспасиан. Фальшивый бог Рима

— Поверь мне, Корбулон, есть вещи, которых лучше не знать. Ну, разве что в самом крайнем случае, — сказал Веспасиан, пытаясь направить разговор в прежнее русло. — Но ты прав. Это имеет отношение к ларцу. Я хочу показать его содержимое Антонии. После чего мы в твоём присутствии обсудим, как нам поступить дальше. Ты ничем не рискуешь, ибо не будешь знать, о чём идёт речь. Ты нужен мне исключительно как свидетель того, что она попросит меня сделать с ларцом. Если дело вдруг дойдёт до суда, ты просто подтвердишь мои слова.

Корбулон смерил его презрительным взглядом.

— Ты слишком высоко о себе думаешь, Веспасиан. Я, конечно, сделаю то, чего ты от меня ждёшь, ибо мой отец настаивает, чтобы я вернул тебе долг. Но потом я больше тебе ничем не буду обязан.

— Давай вместе вознесём молитвы богам, чтобы это «потом» наступило, — пробормотал Веспасиан, шагая к одноэтажной вилле, хозяйкой которой была сама влиятельная женщина Рима. Солнце уже село за Авентин, и тот отбросил на Рим свою тень, когда они наконец поднялись по ступеням крыльца. Веспасиан постучал в дверь. Смотровая щель открылась, и в ней появились два глаза.

— Тит Флавий Веспасиан и Грей Домиций Корбулон просят аудиенции высокородной Антонии.

Щель закрылась, зато тотчас открылась дверь. Привратник впустил Веспасиана и Корбулона в вестибюль. Магн, Зири и братья остались стоять с ларцом снаружи.

Стоило им войти в просторный, богато украшенный атрий, как с другого его конца донёсся знакомый голос.

— Веспасиан и Корбулон, рад вас видеть! — произнёс на безукоризненной латыни, шагнув им навстречу, Палл, грек-управляющий Антонии. — Надеюсь, туземцы Крита и Киренаики не слишком тебя утомили, Веспасиан?

— Воинственности им не занимать, Палл. Я тоже рад тебя видеть, — с улыбкой ответил Веспасиан.

Корбулон что-то буркнул вместо приветствия.

— Для меня высокая честь, что вы оба рады видеть меня, простого вольноотпущенника.

— Простого... вольноотпущенника? Я правильно услышал?

Выпростав из-за спины правую руку, Палл надел на голову пилей, коническую фетровую шляпу — знак вольноотпущенника.

— Да, мой господин. Вскоре после того как ты отбыл в провинцию, моя хозяйка подарила мне свободу. Теперь я Марк Антоний Палл, свободный гражданин Рима.

— Прими мои поздравления, Палл. — Веспасиан впервые за время их знакомства протянул бывшему рабу руку. Тот ответил крепким рукопожатием.

— Спасибо тебе, Веспасиан. Я всегда буду с благодарностью помнить то уважение, каким ты, твои брат и дядя неизменно одаривали меня, несмотря на моё низкое положение.

Корбулон пробормотал неискреннее поздравление, на которое Палл ответил лёгким кивком.

— А теперь, господа, пойду спрошу у Антонии, может ли она принять вас.

— Мы хотели бы, Палл, чтобы это была официальная аудиенция, если это не затруднит твою хозяйку, — произнёс Веспасиан, заметно нервничая. — Ибо мы пришли обсудить вопрос весьма деликатного свойства. Магн и его братья ждут снаружи с чем-то таким, что я хотел бы представить пред её очи.

Палл вопросительно выгнул бровь, но в целом остался невозмутим.

— Понятно, — он хлопнул в ладоши. — Феликс!

С другого конца атрия показался грек и с важным видом прошествовал им навстречу. Веспасиан с любопытством посмотрел на него. Если бы не глубокий загар, вошедший был бы точной копией Палла, каким тот был девять лет назад, когда Веспасиан впервые его увидел.

— Феликс, снаружи ждут несколько человек. Проводи их на конюшенный двор и покорми. Пусть они ждут там, пока их не позовут.

— Слушаюсь, Палл, — ответил Феликс и зашагал к входной двери.

— Прошу следовать за мной, господа. — Палл повёл их за собой в зал приёмов.

— Скажи, Палл, это твой брат? — полюбопытствовал Веспасиан.

— Не стану этого отрицать.

— И давно он в доме Антонии?

— Недавно, хотя и принадлежит ей почти всю жизнь. Он был управляющим её поместья в Египте. Она перевезла его сюда, чтобы он занял моё место, как только я обучу его римскому этикету.

— А что потом станешь делать ты сам?

— Боюсь, это касается только меня и высокородной Антонии, — произнёс Палл, когда они вошли в прекрасный зал приёмов — с высоким потолком, обставленный дорогой, но изящной мебелью и привезёнными со всех концов империи статуями. — Подождите здесь, господа. Я велю подать вам вина, а сам тем временем доложу о вас моей хозяйке.

Тем временем наступил вечер. В комнате горели несколько десятков масляных ламп. Сизоватый дымок медленно плыл к высокому потолку.

Веспасиан и Корбулон прождали около часа, к концу которого кувшин с вином и оба кубка на низком столике опустели. Впрочем, время пролетело довольно быстро. Корбулон просветил Веспасиана на предмет последних махинаций различных политических группировок. Разумеется, всё это было преподнесено с его собственной, аристократической точки зрения.

— Лично я считаю для себя оскорблением возвращение в Рим этого скользкого проходимца, Поппея Сабина, — заявил Корбулон. — Мало того, что Антония не позволила мне разоблачить его причастность к заговору Сеяна и тем самым отомстить ему за то, что он пытался убить меня во Фракии...