Веспасиан. Фальшивый бог Рима

— Так, что ты должен был взять с него клятву, что он отдаёт её тебе. Тогда бы у неё не было выбора. Ей пришлось бы перейти под твоё крыло. В противном случае она осталась бы на чужбине без защитника. Он же сказал, иди и спрашивай её сам. Я тут ни при чём.

— И я пойду и спрошу, — процедил Веспасиан сквозь зубы.

— Подумай головой, мой господин. Или ты меня не понял? Да ей достаточно разок взглянуть на тебя. И кто же перед ней? Молодой квестор самой непрестижной провинции во всей империи, которому крупно повезёт, если к концу своего срока он накопит деньжат, чтобы в течение пары лет покупать ей украшения и благовония. После чего она подыщет покровителя побогаче того, у кого есть контракт на поставку диких зверей в цирки Африки, возможно, даже собственный корабль и связи наверху. Скажи, какое решение она примет?

— Я богат. У меня поместья.

— Да, но эти деньги завязаны на земле, мулах и рабах. Она же не пойдёт к ювелиру покупать себе очередное ожерелье, таща за собой упирающегося мула. Сомневаюсь также, что она согласится жить в поместье, в окружении неотёсанной деревенщины. Нет, ей подавай роскошный дом на Эсквилине.

— У меня есть наличность, — едва не выкрикнул от злости Веспасиан.

— До Капеллы тебе всё равно далеко.

Веспасиан открыл было рот, чтобы возразить, однако понял: спорить бесполезно. Магн прав. Вместо этого он приложил руку ко лбу и несколько секунд энергично тёр его.

— Он предложил мне возможность, зная, что она ответит отказом. Даже в этом случае он мне ничего не должен, даже ломаного гроша. Какой ловкач!

— А что я тебе говорил?

— Да, хитрый ублюдок, и главное, теперь я не могу расторгнуть наш уговор.

Тщетно стараясь не подавать виду, что чувствует себя круглым дураком, Веспасиан зашагал прочь. Магн остался стоять, с улыбкой глядя ему вслед.

* * *

Веспасиан быстрым шагом догнал колонну, которая уже вступила в пальмовый лес. О боги, как же он был наивен! С тех пор как он встретил Флавию, он только и делал, что упивался собственной значимостью. Он полагал, что всё, что он делает — это в собственных интересах. И вот теперь у него открылись глаза: Капелла — человек старше его и опытнее в житейских делах — перехитрил Веспасиана. Этот ловкач наверняка постарается лишить его награды, которой собственно и соблазнил его — Флавией.

Капелла прав: он решился на эту авантюру лишь затем, чтобы пустить ей пыль в глаза. Веспасиану вспомнился его последний разговор с его бабкой Тертуллой. Он не сомневался, Тертулла пришла бы в ужас от его недавних «подвигов». В своих действиях он руководствовался не зовом сердца, а плотским желанием. Торопился и использовал данную ему власть в своих корыстных — и незрелых — интересах. Сколько людей погибло, а всё из-за его себялюбия! Как быстро он забыл свои юношеские идеалы, которые он поклялся защищать, когда впервые увидел Рим. Тогда ему было совестно даже принять самую ничтожную взятку. Вот и сейчас он снова сгорал от стыда.

— Квестор! — раздался голос откуда-то из середины колонны, чем вывел Веспасиана из задумчивости.

Он повернул голову: к нему, из гущи бывших пленников, проталкивался мужчина лет тридцати.

— В чём дело? — спросил он, довольный тем, что можно подумать о чём-то другом.

— Во-первых, хочу поблагодарить тебя за то, что ты спас нас от рабской участи, — сказал мужчина, шагая с ним рядом.

— Ты должен благодарить тех, кто отдал ради этого жизни, а не меня, — ответил Веспасиан, искоса посмотрев на незнакомца.

Судя по чертам лица и головному убору, это был еврей.

— Такой ответ может исходить лишь от того, кто сам полон сочувствия, — возразил еврей. — Однако ты привёл их, чтобы спасти нас. А ведь ты мог остаться в Кирене, бросив нас на произвол судьбы.

— Боюсь, ты не знаешь всей правды, — ответил Веспасиан, в первую очередь самому себе.

— Какова бы она ни была, это не изменит того факта, что своей свободой мы обязаны тебе. Поэтому все мы — твои должники. Лично я этого никогда не забуду.

Веспасиан хмыкнул.

— А во-вторых?

— Что во-вторых? — не понял его еврей.

— Ты сказал «во-первых». Из чего напрашивается вывод, что должно быть и «во-вторых».

Еврей несколько мгновений смотрел на него, пока они шагали бок о бок.

— Прости мне этот вопрос, квестор, но ты очень похож на одного человека, которого я знал в Иудее. Его звали Тит Флавий Сабин.

— Он мой старший брат, — подтвердил Веспасиан, вытирая со лба пот: жара с каждой минутой давала о себе знать всё сильнее.

— В таком случае я перед тобой в двойном долгу, потому что он ускорил смерть моего родственника, распятого на кресте. Он попросил центуриона, чтобы тот прикончил его копьём, вместо того, чтобы переломать ему ноги, обрекая на новые мучения. А потом он отдал нам его тело.

— За что был распят твой родственник?

— Вот этого никто толком так и не понял.

— Наверняка его признали виновным в тяжком преступлении.

— Жрецы требовали, чтобы его побили камнями за богохульство. Видишь ли, он проповедовал, чтобы мы, евреи, отринули десять заповедей, данных нам богом, и следовали одной новой: возлюби ближнего своего как самого себя.