Весной в половодье

— Ну что, видишь? Печенье и конфеты. И название у конфет по сезону: «Весна».

Потом Савушкин достал из мешка небольшой сверток.

— А здесь чего? Угадай-ка! — сказал он мальчику. Тот посмотрел на сверток и опустил глаза:

— Не знаю.

— А если тоже сладости какие-нибудь? Каково будет?— Иван Савельевич широко улыбался. — Посмотрим...

Он развернул плотную серую бумагу, и у него в руках оказалась восьмиугольная цветная коробка. Подняв крышку, он разочарованно свистнул. В коробке лежали розовый кусок туалетного мыла, пузатый флакон с одеколоном и баночка с кремом.

— Малость не вовремя подарочек, — покачал он головой. — Тридцать семь лет назад, когда моя старушка невестой была, вот тогда бы, это верно... в самую тогда бы пору!

Иван Савельевич еще пошарил в мешке.

— Больше съестного нет. Лежит всякая всячина: отрез на платье, шаль и еще что-то, — сказал он. — Пирогов хотела завернуть Зоя, жена брата, да я не велел. «Куда их, говорю, искрошатся все. Моя старушка сама каждое воскресенье пироги печет».

Леня вдруг торопливо полез в карман кожаной куртки.

— А у меня пирожок есть. С мясом,— смущенно сказал он. На мешок рядом с конфетами и печеньем мальчик положил бумажный сверточек.

— Теперь мы совсем богачи. Еще бы мельничихин самовар, и распивай чай до утра! — проговорил Иван Савельевич, поглаживая колени. — Верно, Андрей?.. Я так думаю: пирожок оставим на завтрак, а сейчас получайте по конфетке и печенью на нос.

Набоков, все это время молча сушивший чесанок, наклонил голову и подавленно сказал:

— У меня ничего нет... В сумке подшипник и папиросы. Я... я объедать вас не стану.

Савушкин пристально посмотрел в лицо тракториста, покрывшееся багровыми пятнами.

— Ты вот чего... дурь всякую из головы выкинь, — строго промолвил он. — «Объедать не стану!» И как ты про нас понимаешь?..

С Волги поднимался ветер. Он как бы нехотя заводил свою тоскливую песню, тормоша на опушке тонкие осинки, Слышно было, как шумели деревца, задевая одно за другое голыми ветками.

Дрова в костре прогорали, пламя меркло. Дыхание ветра долетало и сюда, гасило слабые язычки.

Леня повернулся к Савушкину и положил руку на его колено:

— А вы почему не кушаете?

— А ты разве забыл, что я в гости к брату родному ходил? У меня живот пирогами набит, — с добродушной усмешкой сказал Иван Савельевич. — Я теперь дня три есть не захочу. — Помолчав, он добавил позевывая: — Давайте-ка, ребята, спать...

В шалаше было тесно и холодно. И хотя Иван Савельевич загородил входное отверстие кусками коры, продувало со всех сторон.

Когда налетал сырой ветер, шалаш дрожал, словно в ознобе.

Они лежали, тесно прижавшись друг к другу. Леню Савушкин укрыл толстым мешком.

— Так теплее будет. Спи себе, не ворочайся. Тебе между нами, как возле двух печек, — сказал Иван Савельевич.

Тонкие сухие хворостинки, разбросанные по песку вместо подстилки, трещали и ломались под тучным телом Савушкина. Он не спал. Не спали еще, как он об этом догадывался, и Леня с Андреем. Ивану Савельевичу казалось, что мальчик лежит с открытыми глазами, даже чуть мокрыми от слез, и думает о доме. Савушкин решил притвориться спящим и принялся похрапывать.

А Леня в это время и в самом деле лежал с открытыми глазами, уставясь в непроглядную тьму, и мысленно переносился то в школу, в шумный шестой «А», то домой, в свою светлую комнату. Как ему хотелось сейчас подойти к этажерке с любимыми книгами или лечь в чистую постель под теплое шерстяное одеяло!

Любочка, сестренка, наверно тайком от мамы часто забегает в комнату, садится за стол и, болтая ногами, рисует на чем попало нефтяные вышки, горы, зайчиков... А в школе завтра первым уроком будет физика, любимый предмет Лени. Потом русский язык, география... А послезавтра?.. Послезавтра он опять не будет на уроках. Сколько же дней придется им просидеть на этом острове? И что они будут кушать? Вот даже сейчас так хочется есть... Интересно, какой обед нынче готовила мама? Но лучше об этом не надо...

Время еще не позднее, и Саша, наверное, читает сейчас «Двух капитанов». Саше даже и в голову прийти не может, что его приятель застрял на Середыше! Он так обрадовался, когда увидел Леню, что чуть не вскочил с кровати, хотя ему совсем нельзя вставать.

Постепенно глаза стали слипаться, а мысли путаться. Леня все еще пытался думать о друге, а перед глазами уже стоял высокий, плечистый человек в меховой шапке и таких же меховых сапогах, перетянутых под коленями ремешками. Кажется, это... капитан Татаринов? Ну, конечно, он! Вдруг из-за спины прославленного исследователя Арктики выглянула смеющаяся рожица Саши.

«Ты, Ленька, не очень-то задавайся на своем Середыше! — задорно прокричал товарищ. — Меня капитан Татаринов берет с собой в экспедицию на Северный полюс!»

На секунду Леня разомкнул веки, и видение прошло.

— Где же капитан Татаринов? — беззвучно шевеля губами, спросил он и тут же сразу крепко заснул.