Вещий Олег

Обычно Ольрих занимался хозяйственными заботами, когда конунг уводил мужчин в летние набеги, доселе ни разу не тревожил Неждану никакими просьбами, и она почуяла что-то неладное. Быстро собралась, наказав Закире никого из дома не выпускать до ее возвращения, и выехала вместе с посланцем и почетной стражей.

Весьма озабоченный Ольрих ожидал ее.

— Прибыли рузы. Старший сын их конунга и с ним трое бояр. Пока отдыхают с дороги, послал за тобой.

— Зачем?

— Рузы просят срочного совещания.

— Я — женщина, Ольрих. Женщинам нечего делать на совещаниях.

— Ты ближе всех к Олегу и знаешь больше меня.

— Но я — женщина! Что мне скажет наш конунг?

— Похвалит, — сказал Ольрих. — У тебя — ясный ум, Неждана. И кроме того, рузы настаивают на твоем присутствии.

И так сказал, что Неждана перестала спорить. Молча шла за переваливающимся Ольрихом, лихорадочно соображая, что заставило рузов направить посольство и какой линии ей следует держаться.

Рузы были родственным племенем, сидели на Москве-реке и ее притоках, но из-за малочисленности и отдаленности от главного торгового пути особой воинственностью не отличались. Молчаливо признавали главенствующую роль русов, старались не вызывать их неудовольствия да порою тайно переправляли в соседствующие с ними племена, а то и в сам Хазарский Каганат людей Хальварда. Иногда наведывались в Старую Русу для улаживания мелких пограничных вопросов, но всегда заранее оповещали о своем прибытии. А тут вдруг в отсутствие конунга Олега, опытных бояр, старого Донкарда… Неждане было над чем поломать голову.

Послы рузов восприняли присутствие женщины с весьма подчеркнутым вниманием. Неждана поняла, что они нисколько не удивлены нарушением обычая, но виду не подала. Встала при их появлении, но не встретила послов женским поклоном, а лишь склонила голову, точно и впрямь была полномочным представителем конунга. Рузы так это и поняли и после обычных приветствий и пожеланий сразу же приступили к делу.

— Великий конунг русов Олег не обязал нас участием в своем славном походе, и рузы высоко оценили его бережное отношение к нашему маленькому народу, — неторопливо и взвешенно начал старый боярин с окладистой славянской бородой. — Но мы, рузы, не хотели бы остаться за гранью его благодарности. Нам много неприятностей доставляют и вятичи, и мерь, и мурома, дружина наша слаба. Но мы уже начали переговоры с муромой и надеемся на благоприятный исход.

Боярин замолчал, ожидая, как воспримут его туманные намеки хозяева. Но Ольрих лишь беспомощно хлопал рыжими ресницами, и Неждана поняла, что отвечать предстоит ей.

— Следует ли нам понимать, что вашими единственными противниками в этом случае могут остаться одни вятичи, высокие бояре?

— У тебя ясный ум, Неждана, — улыбнулся в бороду боярин. — Мы не в силах помочь деснице конунга Олега, но мы поможем его шуйце, оттянув на себя самое воинственное славянское племя.

«Что же ты попросишь за это, боярин? — лихорадочно соображала Неждана. — Надо вытянуть хотя бы намек на ту благодарность, ради которой они к нам и пожаловали». И сказала:

— Услуга ваша неоценима, ибо она развяжет конунгу Олегу обе руки. Это воистину братская помощь, русы этого не забудут.

— Конунг Олег не только великий воин, но и счастливейший человек, имея такую разумную и такую пригожую воспитанницу. У нашего конунга всего два сына, и дозволь, Неждана, представить тебе его наследника Берсира.

Доселе молчавший молодой человек в богатой одежде встал и низко склонил голову. «Странно, — подумала Неждана, приветливо улыбнувшись будущему конунгу рузов. — Что же за этим кроется?…»

— Вятичи опасны тем, что умеют воевать мелкими отрядами, уклоняясь от решающих схваток, — помолчав, продолжал боярин. — Они знают лес, как свое подворье, и могут прорваться к нашему стольному городу Рузе. Нашего конунга беспокоит будущее его народа, и он повелел мне просить временного убежища для своего наследника Берсира у своих братьев-русов.

— Мы с радостью предоставим высокому гостю кров и защиту! — с явным облегчением выпалил Ольрих. — Старший сын конунга рузов…

«Что-то здесь не так, — думала Неждана, не слушая Ольриха, но не забывая улыбаться и кивать головой. — В его возрасте надо водить дружину, а не прятаться среди детей и женщин. Может быть, он — не воин?»