Вещие сны

Однако от Витьки было не так-то просто отделаться. Александр знал, что Витька упрям, и если чего-то захочет, то обязательно добьется своего. Поэтому, встретив упрямый взгляд друга, он вздохнул, и продолжил рассказ. Закончив, он умоляюще сложил руки, и попросил:

– Витька, ну…, давай уже хватит, давай не будем об этом?

Витька задумчиво сидел на диване и внимательно смотрел на Сашку.

– Слушай, а наяву, как оно было, ты помнишь?

– Помню, конечно, так оно все и было.

– Что ты имеешь в виду, так оно все и было?

– Ну, я имею в виду, что… сначала ты так и говорил, а я тебя слушал, и кивал головой, только наяву жаб-то не было.

– Жаб не было… – задумчиво повторил Витька, как будто заново прокручивая всю ситуацию в голове. – То есть, все остальное так же, а жаб не было.

Неожиданно Витька встал, и направился к двери.

– Ну, ладно. Не было, так не было, тогда я пошел.

Сашка проводил его удивленным взглядом.

– Ну, ты что, все нормально?

– Нормально! Жаб не было, значит, все нормально. Я пошел домой, мне есть хочется.

Сашка встал, и вышел в коридор, наблюдая, как Витька зашнуровывает ботинки.

– Ты это, заходи, когда освободишься.

– Зайду, не переживай.

Витька развернулся и вышел за дверь.

Сашка еще какое-то время прислушивался к его шагам на лестнице, а затем вернулся в зал.

«Чего ему сдался мой сон? А тут еще этот, верзила, да еще и напуганный чем-то».

Он посмотрел в окно и сказал вслух:

– Так ему и надо, драться будет меньше!

Что это? Какой-то знакомый привкус во рту. Как будто…, да нет, не может быть! На языке был отчетливый болотный привкус, хотя и не сильный.

«Да ну вас всех!» – Сашка даже махнул рукой куда-то в сторону двери, отгоняя все непрошеные мысли. Он решительно развернулся, пошел в свою комнату и снова сел за уроки.

Глава 3. Алексей

Обычно Лешка либо вообще ничего не делал, либо наспех списывал домашку у соседки по парте. Учителя говорили, что он легко мог бы быть отличником, если бы захотел. Он мог быть и аккуратным, и вежливым и даже галантным, но мог быть и до удивления безалаберным и хулиганистым. Многие учителя не понимали, как в нем могли уживаться две такие противоположности, но Лешку это не беспокоило. Он был таким, каким он был, и вел себя просто и естественно, как получалось.

Раскрыв учебники, Лешка просмотрел пометки в дневнике, немного подумал, и стал спокойно, никуда не торопясь, выполнять задания, одно за другим, находя в этом деле какое-то, ранее не изведанное, удовольствие. Наконец, он с удовлетворением закрыл последнюю тетрадь, и посмотрел на часы.

«Чем бы еще заняться?»

Алексей поймал себя на мысли, что его не тянет на обычные дела. Ему чего-то хотелось, но он не мог понять, чего. Он сидел, откинувшись на спинку кресла, и размышлял. В голове одна за другой всплывали картины из разных жизненных эпизодов.

Гришка, сосед, барахтающийся в мутной воде с широко открытыми от ужаса глазами. Пытаясь поправить удочку, он поскользнулся, и упал с обрыва в реку. Если бы Алексей случайно не проходил мимо, маленький соседский мальчишка мог просто утонуть, и все.

«Чего меня только потянуло на реку, ведь я совсем не собирался туда идти?» – подумал Лешка.

Мамино взволнованное лицо в дверях, и его руки, черные от сажи….

Это было поздно вечером. Ему почему-то захотелось пойти посмотреть, чем занимается Юрка, его старший брат, в сарае. Когда он подошел к сараю, оказалось, что дверь сарая захлопнулась, а ключи торчали снаружи. Изнутри дверь открыть было невозможно. Из щели под дверью валил дым, и кто-то тарабанил по ней изнутри.

Алексей открыл дверь, и Юрка, его брат, с выпученными глазами, непрестанно кашляя, выскочил наружу.

Как потом выяснилось, он вошел в сарай и включил тент для обогрева. Он не помнил, как захлопнулась дверь, и каким образом его куртка упала со стола на тент, вспыхнула и подожгла несколько досок, стоящих рядом. Юрка в наушниках сидел на корточках спиной к тенту и, слушая музыку что-то мастерил. Он заметил происходящее только, когда пламя охватило доски.

Неизвестно, чем бы все кончилось, если бы Алексей не подошел к двери в этот момент и не открыл ее. Он вбежал внутрь, схватил горящие доски в охапку и вышвырнул их наружу. А потом, вооружившись собственной курткой, стал сбивать пламя со стола. Только когда они после всего этого сидели за столом, отмывшись от сажи и, сменив одежду, Алексей заметил несколько ожогов на руках.

Он посмотрел на свои руки; шрамы все еще были там.

Ожоги напомнили ему еще одну ситуацию. Они плавили свинец на кухне с Витькой, одноклассником, когда тот неосторожным движением выбил пассатижи и банку с расплавленным свинцом из руки Алексея. Банка упала на пол, расплавила линолеум, а несколько капель попали Алексею на брюки, и мгновенно прожгли их, оставив незначительные ожоги на ноге. Ему потом здорово влетело от родителей и за линолеум, и за брюки, новые брюки, только что купленные к началу учебного года.

Картины сменяли одна другую. Что-то во всем этом было общее, но что…? Пока что Алексей не мог дать ответ на этот вопрос.