Весенний скандал

– Боюсь, он так и не оставит своей сдержанности, пока какой-нибудь случай не вспугнет его, как фазана с поля. Но если вы не возражаете притвориться, что питаете ко мне интерес – прокатитесь со мной в карете, прогуляетесь по парку, пару раз потанцуете, – возможно, это вынудит его открыть свой чувства.

– С удовольствием, – ответил Лландриндон, решив, что роль заговорщика куда приятнее брачной ловушки, – Уверяю вас, мисс Боумен, я создам убедительную видимость ухаживания.

– Я хочу, чтобы вы отложили поездку на неделю.

Мэтью, скрепляя бумаги, от неожиданности ткнул булавкой себе в палец. Не обращая внимания на появившуюся капельку крови, он недоуменно посмотрел на Уэстклифа. Граф провел с женой и новорожденной дочерью по крайней мере тридцать шесть часов и накануне отъезда Мэтью в Бристоль внезапно появился с абсолютно бессмысленным приказом.

– Могу я поинтересоваться почему? – сдержанно спросил Мэтью.

– Потому что я решил сопровождать вас. А в мои планы отъезд завтра не входит.

Насколько Мэтью знал, текущие планы Уэстклифа касались исключительно Лилиан и младенца.

– Вам не нужно ехать, – сказал он, обиженный подозрением, что не может самостоятельно справиться с делом. – Я больше других знаю обо всех аспектах этого производства...

– Вы иностранец, – с непроницаемым лицом сказал Уэстклиф. – Мое имя распахнет перед вами двери, которые вы другим способом не откроете.

– Если вы сомневаетесь в моих...

– Дело не в этом. Я совершенно уверен в ваших талантах. В Америке этого более чем достаточно. Но здесь, в предприятии такой важности, вам нужно покровительство человека, занимающего высокое положение в обществе. Вроде меня.

– Сейчас не мрачное средневековье, милорд. Будь я проклят, если придется устраивать спектакль и водить хороводы со знатью ради дела.

– Говоря от имени другой стороны, я тоже не в восторге от этой идеи, – с сарказмом сказал Уэстклиф. – Особенно сейчас, когда жена еще не оправилась от родов, а новорожденной дочери нет и двух дней от роду.

– Я не могу ждать неделю, – взорвался Мэтью, – Я уже назначил встречи со всеми, начиная от владельца доков и заканчивая собственниками местных водопроводных сооружений.

– Значит, их придется перенести.

– Если вы думаете, что не будет недовольства…

– Новости, что я буду сопровождать вас, вполне достаточно, чтобы успокоить недовольных.

В устах другого человека эта фраза прозвучала бы заносчиво. Но Уэстклиф просто констатировал факт.

– Мистер Боумен знает об этом? – спросил Мэтью.

– Да. Выслушав мое мнение, он согласился.

– И что я буду делать тут целую неделю?

Граф поднял темную бровь с видом человека, гостеприимство которого никогда не ставилось под вопрос. Люди всех возрастов, национальностей и социального положения умоляли о приглашении в Стоун-Кросс-Парк. Мэтью, вероятно, был единственным человеком в Англии, который не хотел здесь находиться. Он соскучился по настоящей работе, устал от праздных забав, пустых разговоров, от красивого пейзажа, свежего сельского воздуха, мира и покоя. Черт побери, ему хотелось действовать. Не говоря уж о тоске по задымленному городскому воздуху и шумным улицам. Но больше всего он хотел находиться подальше от Дейзи Боумен. Это настоящая мука постоянно быть рядом с ней и не сметь прикоснуться. Невозможно обращаться к ней с холодной любезностью, когда в его воображении поселились живые картины: как он обнимает, соблазняет ее, как его губы находят самые чувствительные места на ее теле. И это только начало. Мэтью хотел провести с ней наедине часы, дни, недели... Он хотел знать все ее мысли, улыбки и тайны. Хотел свободно раскрыть перед ней душу.

Этого он никогда не сможет сделать.

– В поместье и окрестностях достаточно развлечений, – ответил на его вопрос Уэстклиф. – Если вам нужно общество женщин определенного рода, предлагаю прогуляться в сельскую таверну.

Мэтью уже слышал, как кое-кто из гостей хвастался веселыми пирушками с полногрудыми служанками. Если бы все было так просто: крепкая поселянка вместо мучительной недостижимой цели, которая терзала его ум и сердце. Но увы...

Любовь считают головокружительной радостью. Вроде глупых стишков, написанных на открытках к дню святого Валентина, украшенных перышками и ленточками. Нет, все совсем не так. Это мучительное, грызущее душу, лихорадочное и тяжелое чувство, жажда, которую невозможно утолить. Опрометчивое желание. Но он здравомыслящий человек. Однако Мэтью знал, что если надолго останется в Стоун-Кросс-Парке, то совершит нечто погибельное.

– Я поеду в Бристоль, – в отчаянии сказал он. – Договорюсь о новых встречах. Я не стану ничего предпринимать до вашего приезда. Но по крайней мере соберу информацию. Проверю местные транспортные фирмы, посмотрю на их лошадей...

– Свифт, – перебил его граф. Что-то в его голосе – нота доброты, сочувствие – заставило Мэтью напрячься. – Я понимаю причины вашей спешки...

– Нет, не понимаете.

– Я понимаю больше, чем вы думаете. И по собственному опыту могу сказать, что эту проблему уклончивостью не решить. Вы не сможете от нее убежать, как бы далеко и быстро вы ни бежали.